Корускант... как давно она не была на Корусканте? Месяц? Год? Десять лет? Была ли она здесь вообще - она, Дарла Окерфельд, капитан первого ранга военно-космических сил Новой Республики, ныне оказавшейся под стражей за нарушение субординации и неподчинение прямому приказу высшего по званию? Время, проведенное под флагом сначала Восстания, а потом государства Новой Республики слилось в ее сознании в один сплошной салат неравномерно нашинкованных событий.
Она шла по узкому коридору здания суда: руки перед собой в тяжелых, неудобных наручниках; волосы, забранные на затылке в тугой хвост; от природы бледное, худое лицо, в свете ярких ламп казавшееся еще более впалым. Та, кто некогда носила совершенно другое имя, остановилась перед дверьми в зал судебного заседания и глубоко вдохнула. За ее спиной стояли двое стражей, то ли с презрением, то ли с опаской глядящих на нее сверху вниз. Анна покачала головой: "Как я оказалась здесь?" - хотелось ей спросить себя, но ответа у нее на этот вопрос не было.
Двери поднялись; свет не обжег ей в глаза, а в уши не ударил шум роптавшей толпы. Наоборот, ей казалось, что помещение в миг замерло, приковав десятки пар глаз к ее единственной персоне. Возможно ли так - сразу оказаться в центре внимания, и сразу видеть осуждение во взглядах людей и нелюдей, собравшихся здесь? "Да, возможно, - ответила себе женщина, - Когда находишься на собственном суде."
Ее провели к скамье подсудимых - по правде говоря, она не сумела разглядеть и половины присутствующих в зале наблюдателей. Кого-то из них она знала, кого-то нет. А кого-то она никогда в своей жизни не хотела бы увидеть в живую. Мундиры, стрижки, осанки этих людей бросились в глаза Блэкфилд, словно черно-алое пятно на снежно-белом адмиральском кителе.
Имперцы. От них разило выучкой и по-имперски отвратительной надменностью - особенно от того, высокомерно глядящего по сторонам мужчины, едва ли старше ее самой, но носящим эти щегольские красно-синие прямоугольники на груди с высокомерностью наместника Силы в Галактике. Отчего-то лишь найдя его взглядом в толпе, она не смогла отвести от него взгляда - что-то было в его лице такого, что заставляло ее внутренности сжаться, а зубы начать невольно скрипеть.
Говорят, бывает любовь с первого взгляда? В нее Анна Блэкфилд не верила. Но в ненависть с первого слова - вполне.
- Подсудимая, капитан первого ранга Дарла Окерфельд, - запоздало объявили откуда-то за пределами зрения, и ей позволили сесть. Ощущая дискомфорт от необходимости сидеть спиной к имперскому щеголю сзади, Анна взглянула на судей. Адмирал Акбар, главнокомандующий флотом. Айрен Кракен - глава разведки. И незнакомый седовласый старик, табличка перед которым гласила "судья Р. Эйтеммон". В любом случае, ничего хорошего эта троица для нее не имела.
- Будем надеяться, что все пройдет хорошо, - ободряюще улыбнулся ей забракк-адвокат, сидящий рядом с ней, но ответить ей не позволили: от судейского стола раздалось шевеление, и все внимание аудитории оказалось прикованным к ним:
- Военный трибунал над капитаном первого ранга Дарлой Окерфельд по обвинению в неподчинению приказа старшего по званию, повлекшее тяжелые военные последствия и саботаж миссии, повлекший тяжелые политические последствия объявляю открытым. - продекларировал судья Эйтеммон, и что-то в миг переменилось вокруг. Суд начался.

Тягостная тишина повисла в помещении, пока прокурор возился с портативной декой, готовясь начать свои обвинительные речи. Блэкфилд украдкой прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Ее уже пропустили через всю эту мешанину вопросов и утверждений не один десяток раз: сперва как на докладе, так и на последующих допросах, уточнениях, сборе показаний и прочей никому не нужной ерунде, необходимой лишь для того, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что эта конкретная женщина поступила неверно в той конкретной ситуации. Не смотря на то, что ее адвокат был из ряда бюджетных, полных хлопот и дел юристов, они даже "репетировали" сегодняшнее заседание: все вопросы, которые ей могли задать, Блэкфилд знала наизусть. Равно как и заготовленные, едва ли не выученные наизусть ответы.
- Подсудимая, пройдите к месту для дачи показаний, - обратились к ней холодным беспристрастным голосом, и Анна лишь кивнула в ответ. В конце концов, она всего лишь еще один преступник в этом чертовом мире, к которому вряд ли применимо снисхождение.
О своем поступке Блэкфилд не питала иллюзий. В глубине души она знала: что бы она не говорила сейчас, ничто не изменит мнение тех, кто ее сюда отправил. Могут меняться слова, но суть останется та же: перемирие уже стоит на пороге нового дня.
Размышляла ли она на такие темы, когда отдавала приказ истребителям идти на перехват ДИшкам, уничтожившим ни в чем не повинных людей в рубке мирного лайнера и за штурвалами машин планетарной обороны? Рассматривала ли она вариант, что ее действия повлекут за собой всю эту политическую грязь, возникшую словно из ниоткуда, стоило инциденту обрести огласку? Точного ответа на этот вопрос Блэкфилд не знала - наверное, где-то в глубине души она осознавала, что просто так подобные действия в предверии глобального подписания мира между Новой Республикой и Осколком Империи не могут пройти незамеченными. С другой стороны, все, о чем она думала на тот момент - что та ситхова "Победа" должна быть уничтожена.
- Капитан первого ранга Окерфельд, присягаете ли Вы говорить только правду в течении данного судебного разбирательства? Готовы ли Вы к огласке информации, относящейся к этому делу в пределах данного судебного зала?
- Согласна. - без выражения произнесла дарла Окерфельд, смотря на судейский "коллегиум" рядом. О чем думали они в тот момент? О чем размышлял рыжий Кракен, сощурившись наблюдавший за ней? О чем причмокивал рыбьей губой Акбар, направивший один глаз на нее, а другой - на прокурора? И, интересно, что себе думал тот странный мужчина в имперском кителе в зале наблюдателей, с таким самозабвенно нескрываемым отвращением смотрящим на мир вокруг?
Возможно, со стороны могло показаться, что она вообще не понимала, где находится, и чем ей грозит сегодняшний день. Возможно, кто-то особенно ретивый мог бы обвинить ее в глупости и непонимании ситуации в целом. И Блэкфилд прекрасно поняла бы его, и, скорее всего, даже согласилась бы с подобным суждением. Но единственное, чего у нее нельзя было отобрать - скрытое далеко внутри, там, где никакой допрос не сможет найти сокрытое убеждение - в тот день, на мостике "Миротворца", она отдала единственно-верный приказ. И если ей суждено расплачиваться за него всю свою оставшуюся жизнь - то пусть будет так.

И вот. Началось. Обвинитель, наконец-то, разобрался со своими вещами и обратил свое внимание на мирно ожидающую его подсудимую. Человек с длинным невыговариваемым именем подошел к ней, смотря на нее так, как смотрит хищник на свою жертву; Блэкфилд показалось, что вот-вот на его лице заиграет блаженная улыбка игрока, учуявшего приближающийся куш.
- Итак, капитан первого ранга Окерфельд. Поведайте нам, что же случилось в тот день?
Блэкфилд моргнула, вызывая в памяти вид длинных строк негласного сценария судебного заседания. Заданный вопрос был самым очевидным, и в то же время был основным из тех, ответы на которые должны были услышать товарищи судьи, из триумвирата которых Анна лично знала только адмирала Акбара, долгие годы ходя под его командованием сначала в летном корпусе, а потом и в военно-космическом флоте. Тогда ей казалось, что адмирал относился к ее незначительной старшеофицерской персоне с некоторой профессиональной симпатией, но осталось ли что-нибудь от нее сейчас, когда Блэкфилд оказалась по ту сторону энергетического поля камеры заключения? Анна не собиралась тешить себя пустыми надеждами.
Осмотревшись вокруг, она заметила, что почти все взгляды прикованы к ней - даже стража, которой надлежит отрешенно следить за порядком, исподтишка наблюдала за ней из-за забрал декоративных шлемов. Неловко улыбнувшись холодной, ничего не значащей улыбкой, Блэкфилд собралась с мыслями и глубоко вздохнула:
- Это было обычное патрулирование сектора, - начала она светским тоном размеренной беседы, - Мы пришли в систему на дозаправку, где пробыли около восьми часов с пополнением провизии и временем на отдых экипажа. Когда мы собирались покинуть систему, наши приемники получили сигнал с просьбой о помощи. По первоначальным сведениям, которые мы получили, в соседней системе из гиперпространства вышел Звездный Разрушитель класса "Победа-I" с имперскими опознавательными знаками и выпустил две эскадрильи ДИ-истребителей. Когда на вектор пути "Победы" и истребителей вышел не успевший сменить маршрут гражданский пассажирский лайнер, направлявшийся в точку входа в гиперпространство, "Победа" дала залп, в результате чего лайнер был уничтожен.
Блэкфилд сделала паузу, переведя дыхание. Именно эти сведения они получили при сигнале помощи. К сожалению, она никогда не сумеет передать ту панику, звучавшую в каждом слове офицера оборонительных сил.
- "Миротворец" прибыл в систему, когда "Победа" уже вступила в схватку с силами планетарной обороны в числе дюжины истребителей. К тому моменту, когда "Миротворец" вышел на достаточное расстояние, чтобы вступить в бой, вся эскадрилья была уничтожена, а одно судно, предположительно, прогулочная межсистемная яхта, была повреждена, и выпустила спасательные шлюпки. На связь с "Миротворцем" Звездный Разрушитель по-прежнему не выходил.
Анна вновь замолчала, уперевшись взглядом в лицо обвинителя. На маячивших в пределах бокового зрения имперцев она старалась не смотреть. Ведь если бы она обратила свои глаза к ним, они бы увидели - она с радостью уничтожила бы каждого единого из них, не изменившись даже при этом в лице.

Ощущение работы слаженного театра не покидало Блэкфилд, как бы не старалась она абстрагироваться от этой мысли. Не только ее роль во всем этом каламбуре была давно расписана, а и всех его участников: в одно мгновение в сознание девушки закралась мысль, что даже имперцы в углу имеют свой собственный сценарий, по которому будут идти дальше. "Хм, у них-то он как раз точно есть" - посетила ее непрошеная мысль, но она загнала ее подальше в подпол сознания. У нее на горизонте были более важные проблемы.
- В момент, когда пришло время войти в бой, на "Миротворец" поступило сообщение о запрете на боевые столкновения с Империей, - мрачно кивнула Блэкфилд, - Планета успела передать сигнал дальше, на случай, если мы не получили просьбы по помощи, и ставка распорядилась... как она распорядилась.
Анна сделала паузу, стараясь не хмыкнуть вслух. Действительно, что они знали о том, что творится на поле боя? Что знали те политики, которые отдавали указания о прекращении военных действий? О чем же они думали, когда говорили: "Она не подчинилась приказу, ее отдать под трибунал!". Присутствовали ли они хоть когда-то на войне? Были ли они на линии фронта, где любая шальная торпеда может оказаться твоим личным билетом на тот свет? Вряд ли - скорее всего все, о чем они мыслили было абстрактными иллюзиями, возведенными их собственными эго.
- Тем не менее, в тот момент "Победа" уже начинала разворот в сторону "Миротворца". Поскольку выпрыгнув из гиперпространства неожиданно, "Миротворец" перекрыл точку входа, "Победа" оказалась отрезанной от пути отступления - но вместо того, чтобы выйти на связь и подчиниться требованию сдаться без боя, выпустила уже упомянутые ранее ДИ-истребители, и развернулась по направлению к нам. Не ввязываться в бой было равносильно сдаться в плен самим, и сдать подконтрольную дружескую планету.
Чего они ожидали от нее? Что она станет на колени прямо в зале суда и примется просить пощады? Отречется от всех своих слов и действий, бросит тень на все свои приказы, которые, правильно или нет, отдала все годы своей верной службы Альянсу? Видимо, они ожидали, что она признает свою неправоту и сложит лапки, ожидая скорой расправы. А, может, это и входило в их планы - чтобы в итоге обвинить ее в их собственных грехах.
Так что же замышляли имперцы? Они не могли ничего не замышлять - чтоб это понять не нужно было быть гением. Для этого достаточно было заглянуть в скучающие глаза имперца и понять: этот человек никогда ничего не оставит на волю случая. Никогда. И это делало его опасным врагом. Возможно, самым опасным в этом помещении.

Отредактировано Anabel Blackfield (2013-09-25 00:56:52)

Обвинитель начал свои обвинительные речи, а Блэкфилд сидела, буравя взглядом столешницу с таким видом, словно та расскажет ей все секреты мироздания. Что мог ощущать человек, осужденный своим государством за его преданность тому самому государству? Что мог ощущать человек, на которого так рьяно хотели повесить ярлык предателя в тот момент, когда он всего лишь выполнял свою работу - ради того, чтобы люди и нелюди республиканских миров могли спокойно спать в своих постелях, не опасаясь того, что придет Империя и отнимет у них все: их дома, их свободу, их жизни. В тот момент Анабель Блэкфилд могла авторитетно утверждать, что единственное, что чувствует в этот момент такой человек - всепожирающая пустота внутри, которая появляется после того, как все твои устои рушатся на твоих же глазах.
Ее закончили обвинять, и краем глаза Анна даже успела поймать торжествующий взгляд обвинителя, когда прозвучало запоздалое "Протестую!" с адвокатского стола. Конечно, он делал, что мог. Блэкфилд не винила его в расхлябанности: в конце-концов, если бы она могла позволить себе другого защитника, она сделала бы - но все ее счета заморозили, собственность опечатали, и все, что у нее оставалось было то, что давало само сорвавшееся на нее государство.
- ...Господин обвинитель делает преждевременные выводы и пытается настроить судей против подсудимой голословными утверждениями, - добавил забрак, словно подожженный в сидельную точку, подорвавшийся на ноги.
Судьи переглянулись между собой, и сидевший в центре судящей троицы Акбар, медленно кивнул:
- Действительно, протест принят. Господин Хлур, будьте в следующий раз более внимательны в выборе слов.
Анна тихо хмыкнула себе под нос. Хлур. "Иокантос Галлиан Кревик Хлур... а я-то думала, коренным рилотцам не повезло с именами... Как же его угораздило оставить такое непроизносимое имя?"
- Так точно, господин судья, - раболепно согласился Хлур, даже не пытаясь спрятать коварной улыбки. Не имело значения, что сказал бы адвокат. Не было важно, что будет говорить подсудимая. Урон уже нанесен, и он прекрасно знал это -  как знала и Блэкфид, и Акбар, и Кракен, и Эйтеммон. - Вопросов больше нет.
Мимолетный взгля Блэкфилд упал на Ирола Томаго, ее адвоката, и он медленно покачал головой. Еще было рано вести разговор с их стороны - возможно, в итоге это спасет ей жизнь. Он был хорошим парнем, Ирол старался изо всех сил ей помочь - другое дело, что на большой арене бюрократии у него не было и шанса.
Ее вывели, и посадили на скамью подсудимых. С минуты на минуту должны были вызвать нового свидетеля - согласно расписанию этого заседания, это должен быть имперец, который отдал приказ той ситховой "Победе" войти в космическое пространство Республики и расстрелять беззащитный гражданский лайнер. Блэкфилд не знала его, но по объективным причинам уже ненавидела.
- Первый свидетель, коммодор космического флота Осколка Империи Адар Вертэйн, - громко объявили в зале и Анна невольно вскинула бровь. В той информации, которую преподнесли защите, этот самый Вертэйн значился отнюдь не коммодором, а самим адмиралом. Была ли то ошибка при поступлении информации, или что-то изменилось в жизни этого имперца - Блэкфилд не знала наверняка, но злорадная улыбка все равно показалась на ее лице. Как минимум, не одна она страдает от последствий того дня.

Имперец вышел вперед, и с все тем же безразличием прошествовал к месту. Отчего-то Блэкфилд совершенно не удивилась, увидев перед собой того самого мужчину, лицо которого отметил ее взгляд, стоило ей войти в помещение. Да, этот человек был способен на многое, и что-то ей подсказывало, что тот приказ "Победе" был не самым бесчеловечным его решением.
Вот и настал черед Анны слушать вариант произошедших событий. И она уже знала, что этот вариант ей не понравится.
Ирол Томаго поднялся из-за стола, и прошел к коммодору. Был его черед задавать вопросы - той, другой стороне, которая без метафор была по ту сторону баррикад, в Звездных Разрушителях и ДИ-истребителях Империи, которые принесли каждому в Альянсе много горя и печали.
- Итак, коммодор Вертэйн, - начал защитник будничным голосом, в котором все равно различались тонкие тонки неприязни, - Расскажите нам о дне, предшествовавшем битве с "Миротворцем" капитана первого ранга Окерфельд. Каким образом подотчетный Вам Звездный Разрушитель класса "Победа-I" оказался в республиканской системе?
Слушая одно только начало этого разговора, Блэкфилд уже сложила руки на груди в оборонительной позе, словно ее вот-вот вызовут на кросс-дискуссию с этим Вертэйном. Не было сомнений: поспорить им будет о чем, вопрос только в том, что выйдет из спора победителем. И будет ли победитель вообще.

Было сложно представить, что представитель Империи в этом конфликте будет делать что-нибудь, отличное от попытки загнать ее в могилу еще глубже. Конечно, это было так очевидно: никто никогда не будет желать брать на себя ответственность, а имперцы и подавно не способны на такой легендарный поступок. Ведь для этого нужно собрать все свое мужество в кулак, и сказать: "Да, я совершил этот поступок. И я готов нести за него наказания, потому что он - мой, и я о нем не жалею". Или жалею, но все равно ничего не могу изменить, ведь все уже давно произошло.
Блэкфилд негромко хмыкнула. Чего они ожидали от этой дачи показаний? На что сидящие перед ней люди в республиканской форме вообще рассчитывали? Это был хороший вопрос, заставляющий Анну метаться в предположениях одно другого краше.
- Вот как, коммодор Вертэйн, - с наигранным удивлением произнез Ирол. Конечно же, он знал, что имперец никогда не повторит истории Блэкфилд, - И о местонахождении этих "опасных преступников" Вы знаете откуда?
Блэкфилд посмотрела на забрака и улыбнулась. "Интересно, насколько этому выскочке неприятен сам факт того, что его допрашивает нечеловек? Может, его ксенофобное сознание уже готово дать сбой и отключиться прямо сейчас?"
- А так же, скажите, коммодор, какими официальными приказами Ставки флота Вы руководствовались, продолжая погоню за предполагаемыми преступниками на республиканскую территорию и с какой целью подотчетным Вам Звездным Разрушителем и приписанным к нему двум эскадрильям истребителей была уничтожена эскадрилья планетарной обороны?

Забрак выслушал ответ спокойно, слегка прищучено смотря на импераца поверх электронной деки, с которой постоянно зачем-то сверялся. По его лицу невозможно было судить, о чем думает адвокат, но самой Блэкфилд от такого ответа почему-то захотелось застрелиться.
Все было проиграно в тот момент, когда кому-то особенно умному пришла идея пригласить сюда Империю. Неужели кто-то действительно рассчитывал услышать из их уст правду - ту самую правду, которая была хотя бы применима к ним, а не ту, которую они на скорую руку соорудили в холодных кабинетах.
- И провокация военного конфликта с Новой Республикой тоже входила в состав упомянутого Вами ранее приказа?
Вопрос в лоб. Чего-чего, а такой прямолинейности от своего защитника Блэкфилд не ожидала. Чего он пытался добиться, привселюдно стараясь докопаться до истоков совершенного по приказу Вертэйна? Показать, что они не все продумали? Показать, что они напротив все продумали, и это была их цель? Блэкфилд не знала, но плохое предчувствие, что человек, сидящий перед ней в имперской униформе по своей природе не может быть смущен или сбит с толку не покидало ее. Такие, как он - не оставляют такие детали на волю случая: как минимум, то, что они выслушали еще несколько мгновений назад, подтверждает эту мысль в полном объеме.

Ирол кивнул на ответ имперца, сверился с данными:
- Да, будьте добры передать подкрепляющие Ваши слова файлы на экспертизу, - сказал он нейтральным тоном, - Но демонстрация, пожалуй, преждевременна. Расскажите нам  о том, какие конкретно указания были даны "Победе" в случае необходимости, как Вы указали, "преследования" в республиканскую систему, и почему упомянутая "Победа" не вышла на связь с прибывшим на место республиканским крейсером?
Внезапно Блэкфилд поймала себя на том, что слушает происходящее в пол-уха. Даже неменяющийся пейзаж казался более привлекательным, чем то, что происходило с участием имперца. Возможно, кто-то сказал бы, что она судит предвзято, что человек, положивший всю жизнь на то, чтобы уничтожить Империю не может рассуждать без сложившихся в его голове стереотипов, но в тот момент она была практически уверена, что мало кто мог вообще поверить в тот бред, что говорил Вертэйн. Не смотря на то, что все казалось необычайно стройно и слажено, Блэкфилд знала: он врет от корки до корки. И понимание этого раздражало ее с все большей силой.