Кабу... Сильные, тренированные, абсолютно преданные... Элита из элиты, но их слава была прежде не от этого. Дикие, необузданные в бою, воплощение всего звериного, что есть в человеке, они несли смерть всюду, куда приходили по воле своей королевы. Упраздненные много лет назад за оставшуюся в анналах Истории резню в Халекеме; кто бы мог тогда подумать тогда, отдавая приказ поднять Алый протокол, что разъяренные кабуйцы, встретив сопротивление, сожгут дотла целый город? Да, там был мятеж; половину все равно ждала бы смертная казнь, но то, с какой жестокостью прошлись по ним Кабу, не могло не шокировать....
Адрия сидела в холле, уперевшись локтями в колени и наклонив корпус вперед, касаясь губами ребра сложенных вместе ладоней. Чуть покачиваясь взад-вперед, блуждая бессмысленным взором по стенам, она нервничала - и не скрывала того. Только что, всего полчаса назад Андру-Ин, вызвав ее в кабинет, озвучила тот факт, что она оставит дворец и отправится во главе гвардейцев в поход, который сутью своей вызывал трепет в душе девушке, только не торжествующий или ожидающий, а холодный трепет ужаса. Она недолго была на Хейпсе, но успела выучить все, что было необходимо, и одно только сочетание "Алый протокол" едва не заставило ее побледнеть.  Как назло, только утром Тирант покинул Хейпс и забрал с собой принцессу, с разрешения бабушки, так что ей нечего было опасаться с этой стороны, но... Она плохо себе представляла себя командиром столь разрушительной силы.
   То и дело перед ее взором мелькала рослая, крепкая Найзерра - командирша Кабу, зычным своим, глубоким грудным голосом раздавая указания. Вот уж на кого было посмотреть - кабуйка была не только выше Адрии, она, пожалуй, была ростом едва ли не с Арка, может, совсем чуть-чуть ему уступая, но уж точно возвышаясь даже над Советником. Широкие тренированные плечи, вздувающиеся мускулы, коими перевита кость руки, крепкий стан, а уж длинные ноги, прикрытые короткой кожаной юбкой лишь до трети бедра, наверно, могли стать предметом зависти и мужчины-бойца. Темные волосы, небрежно перехваченные на затылке шнурком, были прямыми и жесткими, в полной мере показывая характер своей владелицы, а ярко-голубые глаза сверкали властно и уверенно. И на таком фоне Инара все больше и больше казалась сама себе маленькой и невзрачной.
   Руки вновь пришли в движение, теперь фрейлина повесила голову ниже плеч, заведя ладони за тыльную часть шеи и обвив ее, взгляд уперся в пол и носки сапог. Алый протокол... Но она никогда не убивала без особой нужды, только в случае необходимости или заказа, но здесь была иная ситуация, совершенно иная, и все сильнее звучала мысль, что ей не хватит духу, не хватит навыка, не хватит... Не хватит... - не выдержав бездействия под тягостью ожидания, пружиной взвилась на ноги и принялась расхаживать по залу, то потирая пальцами виски, то запуская их в волосы и тормоша рыжую шевелюру. Высокие сапоги плотно облегали ее ногу под самый сгиб колена, небольшой широкий каблук давал вполне достаточно устойчивости; плотные узкие брюки делали ноги визуально еще стройнее, чем те были на самом деле, высоко расположенный пояс делал движения в них комфортными, а эластичность ткани позволяла легко сесть на шпагат, без риска порвать изделие. Сверху на ней была тонкая темно-зеленая рубашка, приталенного кроя - точно фрейлина собралась на верховую прогулку, а не на смертельно опасное предприятие. Форменный кабуйский  жакет черной кожи, расшитой металлическими пластинами, валялся на спинке кресла, с которого она только что встала, там же и кобура, и ножны...
- Дамы построены, - иронично раздалось над ухом, и Адрия вздрогнула даже. Обернувшись, сначала уткнулась взглядом в шею командира, потом запрокинула голову и увидела ее насмешливые яркие глаза. Впрочем, у Найзерры был вполне логичный повод не церемониться с той, которая поведет их. Свое уважение лидера нужно заслужить в бою, а так - кто она для них? Мелкая рыжая выскочка.
- Хорошо, - кивнула Адрия, стараясь держаться достойно. - Отправляйся к ним, я сейчас прибуду, - кабуйка что-то хмыкнула под нос, но ушла, не добавив и слова, легко сбежав по ступеням и скрывшись за дверью, а Инара, несколько раз вдохнув и выдохнув, пытаясь унять волнение, вернулась к креслу, с какой-то неуверенностью взявшись за жакет...

   Но именно в этот миг она вдруг яркой вспышкой осознала, что на самом деле волновало ее: нет, не страх не справиться с командованием, нет, ни непривычка работать таким составом, на самом деле ее волновало лишь одно – Тенениэль Дьо.  Подсознание обратило внимание на тот факт, что придется иметь противником датомирскую ведьму раньше, но ведь она так была переживанием «Алого протокола», что совершенно вытеснила этот страх из подсознания, а ведь он остался, ощутимый, плотный – все, что она знала о датомирках, это только то, что они тоже управляют Силой, но никогда не сталкивалась, чтобы судить точнее. 
   Первым порывом было бы броситься за советом к Тиранту, но, как уже было известно, его уже не было на Хейпсе, каковы бы не были мотивы, но сейчас, когда его совет был ей так нужен, он оставил ее одну.  Куснув собственную губу в раздражении, она опустила жакет на место, уже даже и не зная, как поступить, когда то же подсознание подсказало имя, выудив его из паутины прошедших дней.  По непонятной себе самой причине она предпочла бы избежать обращения за помощью именно к нему, но выбора не было, так что Адрия вскинула руку, подзывая жестом одну из проходивших мимо горничных, уточняя, где находится сейчас господин имперский посол?
   Каблуки частой дробью отстукивали шаги по мраморному полу, когда девушка, почти бегом, преодолела расстояние до гостевой комнаты, отведенной Советнику.  Уже на подходе ощутила тягостное ощущение какого-то нереального холода, не поняв даже, что может быть ему причиной,  но даже этой давящей ауре не удалось свернуть с пути упрямую шииду, когда та что-то решила. Возможно, со стороны казалось абсурдом – со вчерашнего вечера она прикладывала все усилия, чтобы даже случайно не столкнуться с ним, а теперь настырно лезла сама, - и подобная мысль посетила и ее сознание, когда она, по привычке едва не постучав, вовремя успела переиначить жест, попросту толкнув дверь, но и то успела заработать странный взгляд проходившей мимо одной из администраторш.
   Внутри было темно, и куда более холодно, так что девушка ощутила отчетливо, как по телу пробежались мурашки, а волосы на затылке точно чуть приподнялись. Не самое разумное, пожалуй, дело, врываться в покои к ситху без предупреждения, но это Хейпс, а она фрейлина – здесь она стоит выше, иного обращения просто и быть не может.  Приятный, но вместе с тем непонятный запах раздражал ее обонятельные рецепторы, и оттого она не сразу сфокусировалась взглядом на ситхе, изменив структуру глаза. В темноте ее глаза начали снова светиться, как два зеленых огонька, тем самым означая переход на ночное зрение, и только тогда, понимая, что она, похоже прервала не только уединение, но что-то вроде медитации, она сделала шаг вперед.
- Почти повторение пройденного, не так ли? – вспомнив тот эпизод, иронично усмехнулась девушка.  – Что ж, ты вправе сердиться за столь незваное вторжение, но, откровенно говоря, у меня очень мало времени, чтобы тратить его на церемонии. Поэтому я не отвлеку тебя, Ритхилт, надолго… - тут она широко улыбнулась, отчаянно стараясь совладать со странным, щекочущим затылок холодным незримым дыханием чего-то ужасного,  - Или тебя все же зовут Озай Кето? - почему-то естественно легла та самая манера поведения, которую она избрала при их первой встречи. Тонкие брови чуть нахмурились, когда девушка остановилась рядом с ситхом, найдя взглядом его глаза. – Не важно, на самом деле. Ты был так любезен в последний разговор - хотя не уверена, что поняла все именно так, как бы ты хотел, -  но я подумала о тебе сейчас, когда у меня возник один вопрос, - тут Адрия глубоко и тяжело вздохнула, - ты много знаешь, как я успела заметить, но скажи мне, что ты знаешь о датомирках? Как их одолеть в бою? – и испытующе, с жадным, немного нервным вниманием уставилась на ситха, невольно облизнув пересохшие от волнения губы.

Могла бы… Да, простой жест вежливости во всех мирах, но не тут. О нет, не тут! Тут она первая фрейлина, руководитель безопасности принцессы Таа'Эльми, ей дозволительно входить в любые двери без стука.  Тем более, в покои иноземца, мужчины. Но все равно от этого легкого, почти неуловимого упрека Адрии стало немного не комфортно; видимо, сказывались многолетние привычки, которые при всем соблазне хейпанских исчезали трудно.  К тому же, пребывая, как сейчас в благодушном настроении, не измученная, не задерганная привычно-раздраженным состоянием, она не могла не признавать того, что терпению любого человека есть предел. И потому чуть виновато улыбнулась:
- Ты прав, могла бы. И прошу за это прощения, но таковы хейпанские привычки.  Может, это верх самонадеянности, -девушка негромко усмехнулась, - но, клянусь Аксигиорой, мне проще объясниться с тобой, чем с Андру- Ин.  И, если позволишь, я буду все же звать тебя тем именем, которым ты мне представился впервые. Оно нравится мне больше.
Гвардеец несколько напрягал ее своим присутствием, но тут уж она молчала. В конце концов, слишком наглым казалось резво перегибать палку, общаясь с имперцем. Прохаживаясь, на короткий путь в два-три шага, параллельно положению Советника в пространстве, заложив руки за спину, Адрия нервно кусала губы. Соленый терпкий привкус крови во рту напоминал о том, что ждет ее сегодня. Тенениель…. Королева, ставшая никем, ставшая врагом, ставшая вне закона. Ей был выписан смертный приговор…. Алый протокол.. Сегодня ночью она, ее муж и все приближенные будут убиты, но Адрия не могла не ощущать обруч неотвратимости, стискивающий грудь, не дающий дышать. Точно какое-то странное, на уровне инстинкта, знание, предвещающее, что из этого боя она может не вернуться.  Был ли страх? Да, пожалуй, он был, но не панический, лишающий сил, просто… в нем было какое-то грустное сожаление, впервые за последнее время, точно она что-то упустит, если пойдет с Кабу. Но решать эту загадку времени не было- да и возможности, потому что не пойти она не может. Остановившись вновь на месте, она подняла взгляд в тот момент, когда янтарно-желтые глаза, обращенные на нее, вспыхнули во мраке. Что ж, накатила своеобразная апатичность, она предполагала все то, что сказал ситх. Половина гвардейцев скорее всего не вернется с Северного, выживет ли бешеная Найзера, всегда ведущая своих в бой, нет никаких гарантий. И все, все глаза в миг атаки будут обращены на нее, потому что ее внезапные способности должны будут противостоять таланту Дьо.  Холод внутри шевельнулся, обжигающим дыханием смерти заскользив по венам, и стоило немалых усилий в этот же миг остановиться. В этот момент ей отчаянно захотелось спросить Ритхилта, как он справляется с контролем над своими демонами, но не спросила. Однако, гнетущее ощущение, что ее люди могут погибнуть лишь потому, что в нужный момент она не сможет с собой справиться, стало только сильнее.
- Что ж, - после долгой паузы с тяжелым трудным вздохом заговорила Инара. – Я знаю это. Но у нас нет выбора, мне дан приказ. Я поведу их в бой, и мне… от меня зависит, сколько нас вернется. Если вернемся. – горькая усмешка, - кабуйцы выполнят приказ, даже если полягут все, ну а я… Я умру с ними, потому что кому я нужна здесь, не выполнившая приказ? Пфф, - правая рука взметнулась в воздух в отмахивающем жесте, Адрия сдержанно рассмеялась, заставляя себя отогнать накатившую печаль. – Что то я раскисла, хах!  Спасибо за то, что уделил время, - и, круто развернувшись на носках сапог, весьма быстрым шагом достигла двери. Почти открыла ее, но застопорилась на пороге, все таки повернувшись. Искусственные маскирующие эмоции смело с лица, глаза стали серьезными.
- Знаю, многие мои действия вызывали вопросы. Не могу уйти, не пояснив хоть что-то. – и не тени усмешки или иронии. – Я могла бы позволить любить вас, Советник, жаль, но не в этой жизни, а... - стук в дверь заставил ее вздрогнуть и отшатнуться.
- Миледи? – из коридора вынырнула одна из кабуек, впиваясь взглядом. – Все хорошо?
- Хорошо, - глухо отозвалась фрейлина, прислонившись ненадолго затылком к холодной стене. Появление женщины принесло своеобразное облегчение, потому что объяснять какие-то личные, глубоко душевные вещи Адрия ненавидела и всегда этого избегала. И одним богам ведомо, с чего вдруг решила сейчас. – Выступаем. - и уже мужчине, - Прощайте, Советник. Не поминайте лихом.

На площадке перед дворцом в метре над землей парила странная машина, которые вряд ли могли попадаться в иных частях Галактики.  Чем-то отдаленно она напоминала песчаную яхту Джаббы, и Адрия никак не могла отделаться от синхронизации ощущений; впрочем, эта была существенно более изящная и в отделке можно было заметить наличие вкуса у конструкторов и дизайнеров. Ее матово-песчаные бока тускло отражали яркие лучи солнца, наверно, если бы ее посадить где-то в песках, то с виду один большой песчаный бархан. Узкая полоса иллюминаторов шла на высоте глаз, из-за тонировки невозможно было рассмотреть, что происходит там, внутри, а покатая крыша создавала иллюзию головы какого-то гигантского крайт-дракона двумя рядами шипообразных выступов по краям. Опущенный трап от одной лишь двери, хотя по тонким полосам тени можно было понять, что дверей-то несколько, и у этого трапа небрежно расположилась Найзера, скрестив мощные руки на груди и прислонившись спиной к металлическому боку машины.  Не составило труда увидеть на ее открытом лице улыбку удовлетворения, когда по лестнице сбежала фрейлина, и пришедшую ей на смену тень недовольства, когда она узрела появившуюся следом темную фигуру имперца. 
- Нон камэа тран соо (Не стоит его брать), - не скрывая негодования, буркнула она новой предводительнице, когда та в один легкий прыжок переместилась с первой ступеньки трапа на борт. Адрия лишь отмахнулась, почему-то не желая ни за что на свете обсуждать еще и с хейпанками причины своего решения; в бою с Тененель именно это решение может спасти им всем жизнь, и потом – пусть хоть проклянут. Не то, чтобы она недооценивала ту, с кем им придется встретиться,  - а ведь хейпанки звереют, когда вопрос встает о жизни их семьи, почему же ждать мягкости от датомирки? – но сомнений в успехе почему-то не было так же. Не теперь, если хотите знать. Виджил действительно не создавал впечатления безумца, который станет что-то рисковое делать, не будучи уверенным в своей победе; коли он сам предложил помочь, значит, провала не допускает. Да, его присутствие давало уверенность в успехе дела, но, в то же время, давило на саму девушку какой-то непонятной недосказанностью. И потому, когда погрузка была завершена, и яхта (как решила ее для себя называть Инара) плавно устремилась к северной части континента, куда лежал их путь, фрейлина находила себе самые невообразимые занятия, лишь бы не оставаться где-то поблизости от их спутника.  С какой-то стороны, ее дотошность, обычно не свой ственная, могла показаться вполне нормальной для хейпанок, но сама то шиидо знала, что в половине действий вообще нужды не было – все давно проверено самими Кабу.  Не удивительно, что спустя где-то час полета, нос к носу столкнулась с подошедшей Найзерой. Развернуться на каблуках и сбежать не вышло, ибо в ответ на какое-то бурканье та просто опустила – почти дружески – тяжелую ладонь на плечо руководительницы, несильно, но настойчиво сжав пальцами мышцы.
-Хейпанки не бегают, - многозначительно и негромко придавила буквально своим мнением шиидо рослая воительница, но Инара принципиально едва не вякнула, что она-то не хейпанка и вольна делать, что ей вздумается, однако, Найзера не окончила: - в бою непонимания быть не должно,  это неизбежно приводит либо к провалу, либо к чувству вины, - отпустив плечо Адрии, кабуйка слегка поклонилась и исчезла в темноте одного из боковых коридоров, оставив девушку в состоянии легкого ступора. В принципе, она, конечно, понимала, что имела в виду Найзера, но им легко – они сплоченная команда, знают друг друга давно, и есть ли какие-то тайны, которые они таят друг от друга, неизвестно. Но Инара знала Советника совсем мало, многие его действия оставались для нее непонятными, почти загадочными, а какие-то напротив – лишенными смысла. Взять хоть сейчас, он ведь проигнорировал ее аляпистое признание в симпатии, даже тени эмоций не мелькнуло на бледном лице, но при том сам же всего ночь назад, как ей показалось… Видимо, и впрямь показалось, потому что в своих излюбленных ситских манерах, хоть и предложил помощь, заставил ее просить. При мысли об этом злость в ней вспыхнула выпущенной стрелой; к сожалению, слишком многое Инара в своей жизни легко делала только в состоянии злости.
Найти Советника в ограниченном пространстве яхты труда не составило; по своему обыкновению, кабуек вокруг не было, поэтому, налетев, как разъяренный коршун, схватила за рукав ситха и чуть дернула в сторону, в тень.
- И все-таки дельный совет мне дали, - низким свистящим шепотом, выдающим ее недовольство, начала девушка,  - никак мне покоя вещь одна не дает – какого такого ты решил быть таким альтруистом? Или твои слова там, на балконе, мне стоит таки понимать, как то, что ты в меня влюблен? -  выпали на одном дыхании, на взводе, и лишь потому не запнулась и не ушла в витиеватые плутания. В самом деле, полегчало, с удивлением отметила для себя Инара. Разобраться в этих хитросплетениях раз и навсегда – ошиблась – груз с плеч долой, не ошиблась… Да нет, ошиблась наверно все же.

Первой ее реакцией было странное негодование, отразившееся в том, что девушка отшатнулась и напряглась. Она не ожидала подтверждения своему нелепому, как ей казалось, предположению, она не хотела этого подтверждения, и потому защитной реакцией воскресло отрицание.  На смену ошеломленному взгляду вдруг пришел тихий, точно бы недоумевающий смех. - Многие мужчины говорили мне о любви, - отсмеявшись, с долей иронии в голосе произнесла Адрия. - Но никто не делал это так. Но скажи мне, разве о любви говорят таким тоном?  - зеленые глаза чуть прищурились, испытующе скользя по маске, хотя смысла в том не была - маска была всего лишь маской, непроницаема, как и положено. Это раздражало ее, при любви не только смотреть собеседнику в глаза, но и видеть его лицо.  Она не могла уловить, серьезен ли собеседник или обманывает ее. Или обманывается сам? - Или ты сам этому не рад?

Ситх замолчал, какое-то время непонимающе он всматривался в глаза девушки. Сейчас она как будто бы пыталась пробиться взглядом насквозь через его маску. Она должна понимать для чего этот кусок метала закрывает ему лицо, почему он старается не снимать её как можно дольше. Он понимает, что так же как и его внешность, эта маска скрывает его эмоции от взгляда иных. Будь это его противник или подчинённый, или ещё  кто другой, то это бы вызывало в них неуверенность, а неуверенность бы порождала страх, который он может использовать, но сейчас. Сейчас это скрывало его радость, пусть сокрытую от неё металлом и может быть его спокойствием, но всё же радость. Это были приятные слова, сходящие как камень с сердца.  - Я ситх. Мы живём эмоциями и ты даже не представляешь как я рад, но сейчас я окружён твоими....воинами. Они не должны меня видеть, не моё лицо.

- В ту ночь твое лицо не скрывалось под маской, Ритхилт, - довольно резко парировала женщина. - Но и тогда я не слышала, не видела в нем ничего. Знаешь ли ты, сколько людей здесь готовы говорить мне любые слова лести, хвалы, любви, лишь бы заполучить первую фрейлину в союзники? - в порыве эмоций она сделала несколько шагов в сторону, но лишь на короткое время взгляд ее был отведен от маски.  - Должна ли я всем им верить? Должна ли? Если в их речах я слышу больше чувств, в их глазах я вижу больше страсти? Ты умен, так ответь мне - где же разгадка?

- Я веду себя так, как я привык. В соответствии с моим характером. Ты умная, неужели ты не понимаешь, что если здесь люди начинают хвалить, закидывать комплиментами и лестью, то они делают это лишь ради себя самих? Притираются поближе к власти, как и подобает людям их статуса. - ситх говорил уже не так спокойно, теперь в его голосе были отчётливые нотки раздражения и негодования. Он прекрасно понимает, что люди тут засыпают её похвалами, но даже глупцу понятно, что они делают это ради собственных шкур, не во имя реальных чувств.  - Я говорю тебе, что влюбился в тебя, но при этом я не изменяю своей природе, не пытаюсь казаться кем-то, кем я не являюсь. Мне нет нужды притираться к тебе ради власти, власть моя собственная проходит глубже. Я люблю тебя, может быть уже давно, но не замечал этого, пытался игнорировать это чувство внутри. Я не хочу его игнорировать больше, оно даёт мне силу, как и моя ярость, и моя ненависть, и мой страх. Как они - ты моя страсть, ты делаешь меня сильнее.

Она так и остановилась в стороне, одну руку уперев в талию, другую согнув в локте и поднеся к рту, точно пощипывая пальцами губу, поджав нижнюю под верхнюю и опустив взгляд в пол. Ресницы изредка дергались, но в остальном она казалась безмолвно-задумчивой. Точно вот-вот и начнет ковырять носком сапога пол. А суть была в том, что запал злобы стих, и Адрия растеряла все слова, все суть. Вроде ничего не ясно, много вопросов, а призови на язык - и спросить нечего.  Но ко всему прочему, она была старше, опытнее мужчины, и ее опыт хранил на себе отпечаток горечи. Она бывала влюбленной, но это чувство не принесло ей одной лишь радости. Казалось, что Виджил просто не понимает, в виду своей неопытности, этих нюансов. - Знаешь, - внезапно грустным голосом поведала девушка,  не поднимая взгляда. - Я жалею о многих вещах в своей жизни. И этот разговор станет одним из них. Некоторым вещам лучше оставаться несказанными, неясными, похороненными за толщей человеческих страхов и сомнений.  У тебя есть душа? - вот тут взгляд был поднят, сверкая золотисто-зелеными отблесками даже в полумраке, и был серьезен и сосредоточен. Она полностью развернулась к Советнику и даже приблизилась на шаг. - Какая она, ты знаешь?  Не прими мои эти речи за оскорбление, я не этого хочу. Ты прав, я знаю, что все вокруг фальшь, они бездушны, они лживы, они отвратительны по своему; я искала здесь свободы, Ритхилт, - голос чуть дрогнул, - но свободы нет нигде.  Мы все рабы, просто кто-то, как я, раб обстоятельств, а кто-то, как ты, раб своей природы. Знаю, я не увижу на твоих глазах слез, потому что твоя природа не позволит тебе оплакать даже самое сильное горе…. Понимаешь ли ты, что любовь это не сила, это лишь медленный яд? Он сладок поначалу, ты опьянен, - непроизвольно она говорила это с нотками некой материнской заботы, пытаясь объяснить ему,  - и не хочешь сопротивляться больше, но, как только поймешь, что любовь - это еще и боль, страшная боль, что тогда? - чуть всплеснув руками, девушка легко провела пальцем по нижним векам, утирая непроизвольные слезинки, - Не обманывай себя, Ритхилт, не обманывай -  тогда ты будешь жесток. – находясь в расслабленном душевном состоянии, ввиду погружения в воспоминания, она так увлеклась, что совершенно не ожидала того, что произойдет после.

Сейчас он уже чувствовал раздражение, самое чистое раздражение, которое может почувствовать человек в своей жизни. Почему ей нужно всё усложнять? Она продолжала свою тираду, но он уже её почти не слушал. Медленным движением, он скинул с себя капюшоном и коснулся сторон шлема-маски. Чуть потянув наверх, послышался звук ослабления держателей шлема и тот сполз с его лица.То же молодое лицо, те же яркие золотые глаза, нахмуренные брови, может немного более бледная кожа, но оно было тем же, что раньше видела Адрия. Он не мешкал, приблизивший к ней достаточно близко, чтобы обхватить одной рукой и приблизить её к себе, подтащить в темноту маленького угла. Так же быстро, до того, как она успела бы прореагировать, он слился с ней в поцелуе, несколько грубом, может неумелом, но искреннем. Когда он её отпустил, то любая раздражённость исчезла, как ветром сдуло. Он улыбнулся, отпуская девушку от себя. - Любовь это ярость, это гнев, ненависть и страх. Это всё, что делает ситха ситхов собранное в один, уникальный механизм нашего мозга. Мы говорим, что наши эмоции делают нас сильнее, самые сокровенные и самые яркие эмоции. Любовь это дар Силы и Тёмной стороны, самый сильный и самый великий. И это дар, от которого я никогда не откажусь. 

Сначала Адрия растерялась и потому не оказала никакого сопротивления. Да и не ждала она от привычно сдержанного Советника каких-то физических действий, а потому эта твердая хватка и рывок куда-то в полумрак поразили ее куда больше, чем она ожидала. В совокупности же выходили совсем безумные сутки, слишком насыщенные событиями. Но именно это моральное напряжение сказалось на том, что она не отстранилась, просто и покорно опуская веки и подставляя губы под поцелуй. В конце концов, поцелуй – это просто поцелуй, он ничего не значит. И потому, когда мужчина отпустил ее, по ее лицу скользнула легкая ответная улыбка, с оттенком благодарности даже. Непроизвольно отметив про себя, что он выглядит совсем молодым, когда улыбается, не говоря о том, что в эти редкие моменты его лицо становится красивым, Адрия хотела что-то сказать и даже открыла рот, но на неведомое счастье взгляд ее скользнул за его плечо на секунду раньше, чтобы узреть появляющуюся из за поворота Найзеру. В эту же секунду вспыхнул яркий свет по всему коридору, и яхту тряхнуло. Не придумавшая ничего лучше, как вцепиться в плечи Виджила, она поспешно, даже слишком поспешно превратила движение в обхватывание ладонями его лица, завершившееся таким же поспешным поцелуем, едва не стукнувшись с мужчиной лбами. Зато зародившийся было глас кабуйки превратился в придушенный «Вяк», и та спешно развернулась и нырнула обратно за угол - достало деликатности.  И только сейчас, аккуратно, приподнимаясь для этого на цыпочки, как из засады, выглянув вновь из за плеча Советника и убедившись, что никого нет, она наконец то отпустила его лицо.
- Кажется, мы прибыли, - нейтрально объявила девушка, понимая, что яхта не движется.
***
На выходе перед ними открылось небольшое плато, с трех сторон окруженное скалами. С четвертой стороны вниз уходила дорога. Солнце еще не село, но здесь почему-то сгущалась темнота, скорее всего, из за высоких гор вокруг. Там, в низине, медленно наползал туман, в легкий ветер ощутимо доносил запах сырости. Но поразило даже не это – из за яхты показались несколько кабуек, ведущих в поводу оседланных местных скакунов. Рослые, тонконогие, они нетерпеливо грызли удила и копали землю копытами, то и дело взмахивая хвостами.  Одного такого подвели и Адрии: вороной, без единого белого пятнышка, он косил на нее фиолетовым глазом и все норовил толкнуть боком. Она уже ездила на этих животных, хоть и не была мастером, но и выпасть из седла не опасалась, но что за развлечение такое?
- Найзера! – окликнула она главную, уже разместившуюся в седле. – Что это значит?
- Ночи туманов, - отозвалась та, с легкой усмешкой поглядывая на предводительницу.  – На технике до имения не доберемся, заглохнем. Но нас успеют засечь. Поэтому пойдем верхом.  Часа четыре маршем, не тяните, иначе до полуночи не управимся.
Ловко вскочив в седло, Адрия завертела головой, выискивая взглядом Ритхилта. Она понятия не имела, умеет ли ситх ездить верхом, да и вообще – согласится ли на такое? Поэтому,найдя его, наконец, подъехала и, остановившись рядом, свесилась с седла, чтобы не орать на всю округу, и неловко предложила:
- Если ты… в общем, можешь сесть позади меня, если не умеешь с ними управляться.

Адрия невольно даже отшатнулась, получив в ответ полный злобы взгляд из прорезей маски.  Несколько раз часто моргнув от незаслуженной обиды, девушка не стала ничего говорить; да пропади ты пропадом, вспыхнуло в сознании, и, ударив шенкелем коня в правый бок, она развернула животное, едва ли не одним скачком махнув вперед, в сторону от обидчика. Вороной всхрапнул – должно быть, ему передалось нервное состояние седока, - и шевельнул ушами, пританцовывая и обильно поливая пеной изо рта нагрудник. Впрочем, долго ждать ему не пришлось – к этому времени уже все кабуйки были в седлах, и короткий резкий трубный звук пронесся по плато. Построение в колонну по двое заняло у хейпанок всего несколько минут, ибо каждая знала свою «пару» и свой ряд, а вот Адрия оказалась во главе колонны по руку с Найзерой. И без того рослая каабу восседала на могучем, одном из самых высоких, животном, в виду чего возвышалась над рыжеволосой еще сильнее. Понимая, что смотрится на фоне этих воинов совсем никчемной, Адрия зло пришпорила своего вороного, который, обиженно фыркнув, легко двинулся вперед мягкой рысью. С легким разрывом в синхронности за ней двинулась и Найз, а следом – весь отряд. Кратким обзором шиидо успела заметить, что Советника буквально «впихнули» вне построения, но прямо за ней и кабуйкой, перед остальным строем. То ли язвительные дамы хотели повеселиться дорогой, отпуская шуточки над едущим впереди, заодно, проверяя его на прочность, то ли так было заведено, если в строю присутствовал мужчина, фрейлина не была уверена, но была так раздосадована тем агрессивным беззвучным ответом на ее радушное желание помочь, что и не хотела уточнять. 
Едва дорога пошла под более сильным наклоном, Найзера, вместо того, чтобы ожидаемо затормозить строй, что-то гаркнула на хейпанском, махнув рукой, и понеслась вперед. Наверно, саму шиидо неизбежно смели бы задние ряды, но выручил конь, давно привыкший к маневрам. Он тут же понесся вскачь за «напарником» по строю, резво перебирая тонкими ногами, хотя сама Инара, стыдно сказать, настолько не ожидала этого маневра, что сильно откинулась назад, едва не коснувшись затылком крупа животного, выгнувшись в дугу всем корпусом, и не свалившись лишь благодаря тому, что, по инерции, крепко сжала колени.  Однако, позади, видимо, решили, что это было сделано специально, чтобы продемонстрировать и гибкость, и легкость (а заодно, видимо, и грудь, судя по восторженному пересвисту), потому что раздалось задорные возгласы в знак одобрения. Едва не покраснев, девушка вернулась в положенное случае положение, решив теперь не расслабляться, и совершенно не понимая, почему хейпанки ведут себя, точно не в бой, а на прогулку вышли. 
Когда спуск был преодолен, командир внезапно взяла в сторону, уходя на что-то вроде полянки, насколько можно было предположить в густом тумане.  Кабу спешились, последовала их примеру и сама наемница, ощущая тяжесть и покалывание в непривычно забитых мышцах по внутренней стороне бедер, и легкую напряженность в коленях, но сильно ее походка от этого не пострадала. Был объявлен тридцатиминутный перерыв; кто-то разминался, кто-то споро организовал костерок, ибо в низине было достаточно зябко. И, хотя там, высоко, небо Хейпса было как всегда светлым, вокруг царила темнота, усиливаемая туманом, принесшим с собой ощутимую сырость и прохладу, и Адрия, стоя чуть в стороне, морщила недовольно нос, жалея, что оделась так легко, и откровенно завидуя кабу, которые, будучи практически полуголыми, вообще, такое чувство, не смущались холоду.  Меж тем, смех становился звонче, и шиидо, несколько увлекшаяся собственным растиранием своих же плеч, упустила момент, когда в грудь ей практически ткнулась фляга. Подняв взгляд, она увидела Найзеру; голубые глаза ее казались сейчас почти бесцветными и оттого жуткими.
- Выпей, - на автомате сделав глоток, девушка ощутила, как жгучее пойло обожгло горло и сверхновой вспыхнуло в районе груди и желудка, хотя вкус у напитка был приятным.
- Ух, - честно не сдержала судорожного вздоха наемница, возвращая флягу, и чувствуя, как по всему телу начал разливаться огонь, сопровождаемый каким-то страстным нетерпением. Найзера только хмыкнула, заметив, как рука главнокомандующей рванула ворот собственной блузки, расстегивая его аж до середины груди.
- Мы называем это «цикута», - на незаданный вопрос достаточно дружелюбно пояснила командир Кабу.  – Пьешь перед боем, и все твои реакции обостряются, а болевые ощущения притупляются. Страсть здесь, - короткий удар в грудь кулаком, - даст забыть обо всем, кроме главной цели, настолько сильная, что забудешь о страхе, инстинкте самосохранения.  Забудешь обо всем, так что… пусть лучше твой мужчина не лезет под ноги, - несколько осторожно, с явным оттенком странной заботы, добавила Найзера, подавая флягу снова. И снова Адрия послушно выпила, но не из-за слов, хотя они тоже внесли свой соблазн, но и оттого, что невыносимо захотелось снова ощутить это пламя, сжимающее сердце. На этот раз жар не усилился, но длился дольше.
- Он не мой, - парировала шиидо, тряхнув головой, потому что ей показалось, что мир немного поплыл.  - И знаешь, лучше нам не лезть под ноги ему.
Найзера как-то странно на нее посмотрела, потом хмыкнула и отошла, ее голос раздался где-то в стороне, а Инара, оставшись с вожделенной фляжкой, снова присосалась к ее горлышку. Мироздание медленно плыло куда-то, зато все страхи, сомнения и тревоги точно конь же языком слизнул, ибо они стали совсем никчемными.

Время, отведенное на отдых, пролетело как то очень уж незаметно, по крайней мере, для самой шиидо. Разум, расслабленный напитком, порхающий все это время в эмпиреях, совершенно не следил за убегающими сквозь дым минутами, и потому она даже не сразу сообразила, что происходит, когда зычный окрик Найзеры разнесся по полянке.  В считанные минуты кабуйки споро потушили костерок, и вернулись к своим лошадям. И первое, что почему-то бросилось ей в глаза, была деталь туалета, которую она раньше не видела – все свободные участки тела украшала какая-то хитрая сеткообразные штука, точно выполненная из мягкой проволоки, а может, даже провода.  Что это такое, Инара даже сообразить не могла, но предположила, что зачем-то видимо нужно, кроме как для красоты, поскольку выглядело, мягко говоря, не очень.   Но оказалось, что задаваться вопросами подобного рода попросту некстати, ибо ноги слушались шиидо плохо, в голове носились хороводом бешеные зайцы, и пришлось собрать всю волю, чтобы просто дойти до коня и залихватски запрыгнуть в седло.  Правда, роскошный маневр едва не превратился в трагический, потому что она так лихо махнула ногой при толчке, что силой инерции ее едва не вынесло с другой стороны седла. Лишь прирожденная и отработанная годами наемничества сноровка позволила ей превратить это в нечто, будто заранее задуманное, и конь, надо заметить, в этом поспособствовал, сделав шаг в сторону заноса.
Когда все оказались в седлах, Найзера снова подъехала к девушке, встав колено в колено, после чего, чуть наклонившись, сказала:
- Пойдем через долину, там туман еще гуще, но мы вряд ли собьемся, ведь дорога одна. Согласно протоколу, мы должны публично требовать выдачи преступника, поэтому должны подъехать к воротам и огласить приговор королевы.
-  Только беда в том, что Андру-Ин еще не коронованная королева, - мрачно заметила Адрия, понимая с крайне нехорошим предчувствием, куда клонит Найз. И та кивнула.
- Именно к этому они и могут прицепиться. Поэтому поступим так, как распорядилась госпожа. Хайзид! – окликнула она одну из девушек и, когда та подъехала, выудила из подсумка сверток флимпласта с эмблемой рода Ин, передавая той.  – В Северном имении не идиоты, они знают, что совершили, и ждут правосудия. Они знают, что мы придем.  Возьмешь десятку, и подъедите к воротам. Поедите не таясь, как полагается уверенным в своих полномочиях, но щиты не опускайте.  Начнут огонь – отступать. Меж тем мы, - взгляд холодных голубых глаз вновь пронзил Инару, - съедем с главной дороги в сторону обрыва к морю. Там оставим лошадей, после чего поднимемся наверх. У нас будет недолгое тактическое преимущество, если в имении поймут, что перед воротами не основная группа, будет намного сложнее. Но ты, - крепкий палец уткнулся в плечо девушки, - ты знаешь свою роль в том, что грядет, - и Адрия, холодея внутри, только смогла коротко кивнуть. Слов больше не требовалось, Андру-Ин дала ей сегодня достаточно ясные указания….
Спустя час пути группа разделилась; Хайзид, нацепив на плечи алый плащ юстициана, в сопровождении десяти воительниц понеслась дальше по дороге, тогда как основная часть кабуек свернула вправо и спустя минут десять езды перешла на шаг. К тому времени хмель отпустил даже Инару, необычная четкость сознания и полное отсутствие страха пришли ему на смену. Тому было вполне законное основание, несмотря на то, что план не требовал промедлений, от слаженности действий многое зависело, но лучше помедлить, чем не прийти вовсе: справа, едва каменистая гряда начала сдавать позиции, открывалась простирающаяся до горизонта морская гладь, спуск к которой проходил по узкому, не более метра в ширину, проходу, слева от девушек шел край обрыва, с другой – крутой каменистый склон. Не облегчало ситуации и наличие тумана, который Адрия уже успела проклясть. Но спустя минут двадцать пешего хода верхом они спешились. Пройдя остаток пути под нависающим уступом, вышли практически на побережье, где-то метрах в десяти на гальку выбрасывались наступающие волны, которые в час прилива уже бились бы о сам утес. Выпущенные вверх тросы достигли целей, зафиксировались в карниз балкона, выступающего над краем скалы. Найзера бросила короткий взгляд на устройство, встроенное в наручник, подняв правую руку в сгибе вверх, и группа замерла, в любой момент готовые активировать кнопку. Долгие минут пять команды не поступало, но вот отмашка последовала, и с тихим жужжанием сервомоторы начали накручивать тросы обратно на бобины, тогда как девушки, крепко державшиеся за рукояти устройств, напоминающих самой Адрии больше арбалеты, с приличной скоростью понеслись вниз, стараясь следить за тем, чтобы не задеть каменистых выступов и не оцарапаться.
Адрия практически вместе с Найзерой первыми достигли карниза и, отпустив рукояти, перехватились за сам карниз, ловким прыжком занося гибкие тела на устойчивую поверхность. Еще не вся группа достиг карниза, но капитан напряглась и рыкнула:
- Давай, - тогда как ветер отчетливо доносил откуда-то возбужденные голоса. Короткий выбор, и будь Инара полноценным форсом, она, быть может, пошла бы более простым маневром, попросту вынеся дверь, отделяющую их от возможности убраться с опасного и открытого места. Но это сразу обозначило бы их положение, да и она сама не была готова, а потому, стоя в неудобной позе, на узком карнизе чего-то, что и балконом то назвать было сложно, ширины которого хватало лишь на то, чтобы ее ступня там помещалась целиком, извлекла с пояса свой старый, сослуживший уже немало служб, контейнер с отмычками  и принялась взламывать замок. Хейпанка рядом, почти плечом к плечу, заметно вслушивалась в далекие звуки, и то и дело нервно вздрагивала, то ли от напряжения, то ли от нетерпения. По счастью, с этой стороны их особо не ждали, а потому замок был еще старого типа, было не так уж легко, но и не феноменально сложно. Кусая губы, Адрия развернулась почти полубоком, в крайне опасном положении, малейшего в спину было достаточно, чтобы она полетела вниз, но девушка, опустившись одним коленом на поверхность, второе согнув и, позволяя слегка нависать над краем, выставив вперед, пробралась тонкими руками через решетку, в гибких пальцах мелькнули отмычки. Работать было трудно и очень неудобно, зато одно запястье врезалось в решетку, придавая немного легкости балансированию на самом краю.
- Ну же, - раздалось рядом шипение, а практически в то же мгновение где-то недалеко раздались вполне явственные звуки выстрелов. Пять… Гул голосов стал громче, яснее вливаясь в участившиеся выстрелы. Четыре….
- Давай же, пра кре! (проклятье!) – и вот оно, чувство, что ты не оправдываешь чьи-то надежды. Три… Вспышка прожектора со стороны ворот коснулась холодным светом и их глаз. Суд по всему, охрана уже неистовствовала, и одним богам ведомо, смогли ли отступить кабу без потерь. Два…
Один… И  с тихим скрежетом решетка скользнула вверх, в паз, одного удара прикладом оказалось достаточно, чтобы стекло со звоном посыпалось внутрь комнаты, а следом споро запрыгивали хейпанки, одна за другой, рассыпаясь сразу, как шарики, по периметру. Активированные индивидуальные энергощиты замерцали тусклым свечением, повторяя контуры тел, винтовки, вскинутые к плечам, очень скоро начали плеваться выстрелами.  Захват дворца начался.

Человеческий мозг – один из самых потрясающих инструментов, созданных природой; часто, сами того не ведая, мы оказываемся в силах совершить что-то, прежде всему миру кажущееся невероятным, сверх предела человеческих возможностей. Наше сознание таит в себе целую Вселенную, когда-то жестокую и извращенную, когда-то – утонченную и возвышенную; и мы устроены так, что нет ни абсолютного зла, но нет и такого же добра. Творец, дарящий Галактике прекраснейшее произведение искусства, легко оказывается тираном и деспотом; хладнокровный убийца может быть сострадательнее, чем сердобольная с виду женщина…. Как же выходит, что инстинкты, сплетаясь в затейливый узор с нашим разумом, порождают чудовищ? Каждый шаг, сделанный нашим видом по земле, выбивался войной: с другими, с природой, с самим собой, так что же странного, что ничто так не пробуждает в нас жажду жить, как агрессия?  Мы ведь все параноики, по природе своей, испокон веков… - мимоходом думала Адрия, согнувшись и прижавшись спиной к спинке резного кресла. Собственные мысли не мешали ей, впрочем, действовать. Приученное многолетним опытом тело совершало необходимые действия без тщательной слежки сознания; щелчок, упор на колено, разворот с переходом в упор на другое колено, вскинутое к плечу оружие, несколько точных выстрелов, обратный разворот. И снова спина, прижатая к шероховатой кожаной поверхности…  В окне напротив, вдалеке, на самой полоске горизонте медленно загоралась тонкая алая полоса, а звезды высоко в небе искрились, как россыпь бриллиантов на синим шелке… Здесь, севернее столицы, ночь была более темной, но не сильно, чтобы слишком уж сбивать с толку плохо видящих в темноте хейпанок.

   Снова разворот и выстрел. И багровой вспышкой разлетается прямо над головой верхушка спинки; ошметки обивки и древесины остова летят во все стороны, одна из щепок больно царапает щеку, но Инара даже не замечает этого. Вместо этого перекатом уходит в сторону, за декоративную статую, и, выходя из переката в стойку на одном колене, выдает очередь в сторону противника. Несколько выстрелов из-за смазанности прицела попадают в каминную стойку, выбивая осколки камня. В этот момент краем глаза она видит какое-то перемещение сбоку… Сначала поза ситха кажется ей абсурдной: стоя во весь рост, с выставленной рукой, точно командир на параде, и лишь спустя мгновение, когда возвращается картинка полностью, она понимает, что выход свободен. Найзера швыряет гранату… вторую… Кабуйки пригибаются, а там, в холле один за другим звучат два взрыва, закидывая в комнату обломки, облако пыли и дыма, сопровождающие огонь.  Меж тем, отблески становятся все ярче, и Адрия понимает, что комната в буквальном смысле горит, но кто же намерен здесь задерживаться? Команда Найзеры звучит, как выстрел, в затуманенном сознании, и она устремляется за остальными. За дверью расположился величественный холл, некогда инкрустированный прекрасными резными узорами из дерева, теперь же эти утонченные и изысканные вещи разорваны в клочья или горят.  Несколько дверей, выходящих в этот холл, уже выбиты; кабуйки зачищают все. Всех. Она смутно понимает, что ей совершенно не хочется участвовать в этом разгуле, и в то же время, не участвовать не может, точно какой-то внутренний демон подначивает.

   В какой-то момент она утрачивает контакт с реальностью, потому что внезапно перед глазами всплывают картины прошлого; одна из битв времен Восстания… штурм… крики, взрывы, кровь, копоть… Сгинь! Сгинь! Сгинь!
- Инара!!! – кричит где-то в стороне знакомый до боли голос. Морган…? – замирает сердце, не вдохнуть, не выдохнуть. Поворачиваясь на голос, она знает, что Морган мертва, но все равно поворачивается… в дыму темный силуэт, женский силуэт, стремительно движущийся навстречу, и сердце все еще не может сделать ни одного удара, а рассудок сопротивляется желанию «Хотя бы она, хоть бы она!», но фигура приближается, безжалостно вырывая из объятий воспоминаний – Найзера. 
- Здесь все зачищено, но это не повод спать, - на самое ухо, хрипловато шепчет ей кабуйка, больно стиснув пальцами предплечье и слегка встряхнув.   – Девчонки уже бьются внизу, там основные силы охраны.  Соберись! – и порция грубостей на хейпанском. В самом деле, как ты смеешь так говорить с командиром, подначивает возмутиться внутренний голос, но язык почему-то не поворачивается. Вместо этого…

- Внутри засели, собаки! – грубоватый голос Мо, и ее лицо перед глазами, там, где должен быть лик кабуйки. – Ничего, счас мы их выкурим,  - и Инара согласно кивает, совершенно не понимая уже эти игры разума.  Выстрелы, взрывы, крики… Все снова, все сразу, смерть повсюду… Она чувствует этот умопомрачительный аромат, смешанный из запаха гари и крови.

   Меж тем, кабуйкам, давно работающим командой, практически не важно состояние временного командира, она, в общем и целом, им не нужна вовсе.  Спустившись по лестнице, оказавшись в очередном холле, она снова ведут бой, теперь в разы более жестокий, так как к ним навстречу подоспела внешняя охрана. Полностью закованные в броню хейпанки, с тяжелыми винтовками, но и у них есть слабые места, которые гвардейцы прекрасно знают, но потери с обеих сторон.  А где-то недалеко, совсем недалеко, здесь же в замке, Тенениэль рвется разметать всех мерзавок, но Исольдер ушел командовать обороной, а она с маленькой дочерью может только спешить в огромный тронно-банкетный зал в глубине замка. А, достигнув его, с небольшим количеством охраны по периметру, метаться разъяренным зверем, после того, как спрятала дочь в тайник за троном и велела сидеть тихо. Она уже готова вперед, в лобовую, встретить врага, нежели сидеть здесь, но кроме нее, больше некому позаботиться о Тенел Ка….

   Найзера, отвоевав со своими еще один холл, потеряв пятерых своих убитыми и семеро ранеными, тем не менее, опьянена боем не менее, чем остальные Кабу.  Она знает, где принято прятаться в случае нападения высокопоставленным персонам, но там, кроме массивных дверей, не так много охраны, тогда как по периметру еще кипят бои. Ощутимо тряхнув новую капитаншу за плечо, она решает, что пришла пора разделиться.
- Ты, твой..этот, - неопределенный жест, - воин, и эти трое, - пойдете к тронному залу. По этому коридору еще около двух холлов пересечь по прямой.  А мы – на внешнюю стороны, постараемся не допустить до вас подкрепление. – короткое рукопожатие, ответный кивок Адрии, и Найзера дает отмашку своим. А Инара, ненадолго опустив винтовку, трет виски, которые гудят так, словно ей молотом ударили прямо в голову.  Что ж, небольшая, по сути, плата за то, что ее больше не бросает в воспоминания, совершенно не к месту. Вскинув голову почти одновременно с винтовкой, она обводит взглядом свой маленький отряд и останавливает его на Советнике.
- Ты в порядке? – негромко спрашивает она, сама не зная зачем, и сама же коротко улыбается, потому что вряд ли сит может быть не в порядке.  – У зала два яруса, насколько я помню, центральный вход – по прямой отсюда. Как ворвемся, мы с вами – кивок хейпанкам  - поднимаемся по обеим лестницам наверх, на балкон второго яруса, проверяем периметр, думаю, там будет обязательно зсада, ведь сверху вести огонь по открытому пространству зала внизу проще. Если же охрана будет и внизу, то вы обе, - указывающий жест на двух девушек, - будете прикрывать снизу, а я и…
- Кьяра, - подсказала оставшаяся.
- И Кьяра, - поднимемся на зачистку наверх. - И снова долгий взгляд в прорези маски ситха, точно прощаясь. – Для тебя у меня нет указаний, ты сам все знаешь, - вздох. – Пошли!

Они двинулись вперед, тогда как группа Найзеры устремилась в противоположном направлении. Однако, самое сложное было впереди – им нужно успеть захватить тронный зал и произвести арест (об убийстве Адрия не хотела думать) бывшей королевы прежде, чем решится исход поединка там, между людьми Найз и охраной дворца. Адрия прекрасно понимала, что им удалось так быстро пройти все это расстояние, потому что реальная сила была выведена из этой части дворца к воротам; оставшиеся внутри были никем по сравнению с охраной периметра, и хотя кабуйки были отличными бойцами ближнего боя, но женщины там, на улице, могли потягаться с ними.  С каждым шагом все ближе и ближе приближаясь к высоким дверям, украшенным затейливой резьбой, девушка уже до крови успела искусать губы, и во рту чувствовался терпкий соленоватый вкус крови.  Но все это делалось на нервах, на автомате, поскольку тот таинственный напиток, видимо, как и любой алкоголь, достаточно быстро испарился из ее сознания.

   Ситх шел на одном уровне с ней, практически во главе небольшого отряда, и это немного успокаивало, хотя Адрия ощущала опасность там, за дверью, и опасность немалую. Каждый нерв ее был напряжен, интуиция звенела сотнями колокольчиков, предупреждая о чем-то… чем-то нехорошем, и странно было то, что интуицию, в отличие от сознания Адрия, присутствие Виджила нисколько не утихомиривало. Создавалось странное ощущение, что произойдет нечто, что присутствие ситха лишь спровоцирует, либо же никак этому не помешает. Что ж, у каждой истории много отправных точек, и от каждой из них некогда прямая разветвляется все сильнее и сильнее, в каждой новой точке возможно несколько вариантов, и тот, который ты выбираешь, может повести тебя по новому пути. В этот миг она отчетливо и ясно испытала горестное сожаление, яркой вспышкой проникшее в сознание: она зря прибыла на Хейпс. Этот выбор в пути заводил ее на путь, который, похоже, не обещал ничего хорошего, быть может даже, это конец ее пути. Что ж, посмотрим.
   
    Ворвавшись в зал, Адрия была удивлена его роскошью и размерами, хотя по схеме, собственно, нечто подобное и ожидала увидеть, но удивление не заставило ее замедлиться. Две девушки, отскочив за колонны, поддерживающие лестницы, начали перестрелку с охраной, засевшей в портиках и прочих архитектурных лазейках зала, тогда как она сама, вместе с той, что звали Кьяра, метнулись к лестницам; она направо, Кьяра налево – и понеслись наверх, к балконам, идущим полукругом до самой линии тронной площадки. Все очень живо напоминало былые дни; на полусогнутых, мощными толчками перепрыгивая через несколько ступеней, иногда останавливаясь, выпрямляясь, вскинув винтовку к плечу, делая выстрел туда, вниз, и снова на полусогнутых, дальше, пока не настигли верха.  Балкон находился примерно в пяти-шести метрах над уровнем основного зала, по краю обнесенный примерно в метра полтора балюстрадой, выполненной искусным мастером из дерева с балясинами  в виде женских фигур, держащих перила, и через каждые четыре метра – опорная колонна квадратной формы от пола основного зала до потолка. Отметив это мельком, Инара, потеряв из вида Кьяру, двигающуюся по другой стороне зала, даже не стала озадачиваться и беспокоиться о той – зачем, у кабуек нет непрофессионалов, а просто двинулась дальше. Балкон терялся в полумраке, поскольку свет неярко полыхал лишь внизу, на уровне человеческого роста, зато Советника, приближающегося к лестнице, ведущей к трону, и Тенениэль, спускающуюся ему навстречу, было видно отчетливо. При том, что основная часть зала была погружена в полумрак, и чем выше к сводам, тем гуще он становился, Адрии происходящее внизу напомнило спектакль. Главные действующие лица заняли свои места, софиты сошлись на них.
- Тенениэль Дьо, мне всегда было интересно как же ты выглядишь. И я должен признать, у Исольдера есть вкус, - донесся до Адрии его голос, приглушенный, но почему-то… веселый? Его это забавляет? Это и удивляло Инару одновременно, и почему-то огорчало, она сама не могла бы ответить себе на вопрос – почему. Вместо этого, поудобнее перехватив винтовку и отстранившись от колонны, к которой прижималась, сидя на корточках, и отстреливаясь в просвет меж балясинами, девушка прижалась к стене, чтобы избежать вероятности случайного успешного выстрела снизу, и в полумраке, пригнувшись, двинулась вперед, прижав винтовку к плечу, а палец держа в готовности на спусковом крючке.
- Я надеюсь, что Тенел Ка спокойно переживает происходящее? Я её чувствую – в груди нехорошо екнуло. Труднее всего ей было спокойно воспринимать события, когда за убийством родителей наблюдал ребенок, слишком свежи становились в памяти собственные воспоминания, и потому хотелось перевеситься через перила и заорать ситху: Не сметь! Почему она думала, что он убьет Дьо, Адрия не знала, просто понимала, что это наиболее вероятный вариант развития событий, вряд ли Советнику свойственны те же сантименты, что царят в ее душе, он же ситх все-таки.  Вряд ли станет беспокоиться о чьих-то чувствах, о чьей-то боли. И, отогнав мысли, Инара снова куснула себя за губу, сильно, едва не ойкнула от боли, а рот наполнился ярким вкусом крови.
- Кто ты таков, пёс, что смеешь мне дерзить? – раздался снизу наполненный ядом презрения голос ведьмы, однако, в нем чувствовалось еще и недоумение. Дьо была зла, очень зла, но она боялась того, чего не понимала, больше, чем напавших на дворец кабуек.  Она чувствовала Силу в мужчине напротив, чувствовала в его тоне уверенность, которой не должно было бы быть; но все это меркло перед незнанием – за ее спиной прячется дочь, и проигрыш, неверный шаг приведет к страшному. Дьо отвечала еще и за свое дитя, и это порождало в ней глухую бешеную ярость матери, обороняющей дитеныша, готовой рвать любого. А еще она волновалась за Исольдера…. – Беги  и прячься за юбку своей хозяйки, пока можешь бежать! – и поток молний сорвался с рук ведьмы, ринувшись к гостю.
 
...Видимо, тот факт, что балкон казался пустым, и подвел ее, а может, сработал какой-то иной фактор. Может, она слишком сильно обратилась к собственной тоске, погребенной глубоко внутри, что проморгала очевидное.  Может, и ее подвело тоже, что сейчас двигало Тенениэль, только запрятанное глубже – Адрия мало что знала о ведьмах Датомира и никогда их не видела в деле, и непроизвольно, сама того не осознавая в полной мере, беспокоилась за мужчину, который вызвался ей помочь,  и который был ей не безразличен. Может быть много тонкостей, она сама не знала, что именно привело к тому, к чему привело, но факт остался фактом. Услышав странный звук внизу, последовавший за грубыми словами ведьмы, девушка непроизвольно сделала шаг вперед, чтобы увидеть, что происходит внизу, и едва не словила выстрел прям в лоб, в последний момент разминувшись с ним на йоту, поскольку кожу на лбу обожгло, а челку опалило. Шарахнувшись назад, Инара похолодела, почувствовав, что ровно между лопаток уперлось нечто круглое и холодное.
- Оружие на пол, тварь, - низкий мужской голос позади говорил зло, немного нервно, но достаточно уверенно, чтобы не возникло соблазна не послушаться. И Адрия, медленно присаживаясь на одну ногу, положила винтовку на пол….  - Отзывай своих цепных сук, живо! - и, медленно выпрямляясь обратно, Инара спешно прокручивала в сознании вариант развития. Она была слишком в тени, шанс, что кто-то из ее кабуек увидит, был ничтожен. Да и этот мужчина поступил умно, практически прикрываясь ею от внешнего удара, а на балконе, кроме нее, никого, значит, придется спасать себя самой.