- О, ну вы же знаете, Его Величество от вас без ума, - донеслось откуда-то со стороны. Опаздывая к завтраку,  Адрия носилась ужаленной по комнате, на ходу впрыгивая в платье, но делала это за экраном, чтобы Королева, с которой они заканчивали беседу, не наблюдала эти пируэты, преисполненные особенного идиотизма. И вроде бы платье выбрала простое, черное, без изысков в виде тысячи  застежек и шнуровок, но день, очевидно, не был к ней расположен, потому что уже дважды приходилось платье снимать: первый раз, потому что расстегнулся корсаж, второй, потому что натянуть чулки, не помяв при этом черный шелк, оказалось делом трудным.
- Без ума он по причине маразма, - иронично отозвалась бабуля и  нетерпеливо уточнила: - Ради  Мизерис, что ты там делаешь?
- Облачаюсь из полуголой одалиски, - пыхтя, отозвались, - в несравненную… как это…господи… в несравненную хейпанку. -   Королева рассмеялась и, пожелав приятного дня, с подтекстом уведомлять о всем происходящем, отключилась.  Адрия проорала уже гаснущему сеансу, что «и вам того же, ваша милость», но вряд ли была услышана, зато немедленно встретилась с полом, поскольку, балансируя на одной ноге, уже засунутой в туфель, потянулась за второй, опираясь о край кровати. Разумеется, ладошка предательски соскользнула с атласного покрывала, и грохот стал ярким свидетельством, что утро началось бурно.  Подскочив, как зверек из норки, и осмотревшись по сторонам, только потом вспомнила, что свидетельствовать ее позору некому – служанок выгнала еще с час назад. На Хейпсе было проще, в своем доме к завтраку можно выйти сонной, мятой, да хоть голой – все тебе дозволительно. Но Ондерон территория чужая, со своими обычаями, а она, немало пообвыкшая в роскоши и вседозволенности, тут постоянно опаздывала, потому что забывала отмерить чуть больше времени на сборы. Вот и сейчас, впрыгнув в второй туфель, подобрав подол, побежала к выходу и запнулась о зеркало, ибо на голове творился ужас всех Десяти богов. Даже блаженная Мизерис, наверно, в таком виде не ходила, и вот уже судорожные попытки привести рыжую гриву в подобие прически. Цифры на часах подгоняли безжалостно, Инара уже кусала вовсю губы и нетерпеливо притоптывала ногой, но волосы класть хотели на церемонии и обычаи, путаясь и выскальзывая даже из «колоска».
- Да чтоб вам повылазило! – разозлившись, растрепала все обратно, наспех пригладила щеткой и ринулась прочь прям так. В конце концов, чистые ухоженные волосы чем не прическа? Не вечер же, в конце концов, чтобы тут башни на башке возводить с цветами!  Перепрыгивая через две ступеньки разом, краса Хейпса постоянно вынуждена была ловить то спадающую лямку, то мешающий подол, а оказавшись в переходе, ведущем к основному зданию, столкнулась с проблемой хуже – утро было солнечным, но ветреным, а переход открытый по бокам. Ветер радостно заигрался с волосами, и тем самым породил низкий, полный ярости стон сквозь стиснутые зубы. Отпугнув своим рыком горничную, попавшуюсю навстречу, Инара перестала бороться с природой и, стиснув кулаки, просто поставила себе цель пройти этот чертов переход, не разбив в приступе бешенства что-нибудь по дороге.
Я хейпанка. Я прекрасная хейпанка. Я независимая богатая женщина. Я выхожу на завтрак как хочу. Хорошая мантра под носом  новым днем, ага. Волосы растрепаны, подол раза пять уже чуть выше головы не улетел, но я хейпанка, мне можно. А если кто-то там из рабочих со стремянок упал, так это их проблемы. Заболтавшись сама с собой меж тем, она напрочь забыла про треклятую ступеньку, одну единственную, ту самую, между коридором и переходом, и бодро, не глядя под ноги, шагнула вперед. Но вместе твердой поверхности на положенной высоте обнаружила… ничто. Успела только матюгнуться, и то мысленно, нырнув вниз. Конечно, с подготовкой наемного убийцы носом не приложишься, но Адрия не успела даже выставить руки или перекувыркнуться, как ее кто-то подхватил.

Вряд ли найдется в Галактике женщина, которая прям встанет и заявит, что-то в стиле: буду падать – не сметь меня ловить, не люблю, понимаешь, объятья. Адрия уж точно таким не страдала, конечно, предпочитала попросту не падать, но, коли уж находится герой, готовый подставить руки для падающей дамы, то почему нет? Короткий миг можно побыть такой слабой, кисейной особой, наслаждаясь контрастом ощущений, то же было и в этот раз. Она даже не видела, кто именно ее поймал, какой мажор или обычный лакей, в такие минуты титул был совершенно не главное. Но мгновение продлилось недолго, ее быстро вернули в вертикальное положение, крепко сжав плечи, так, что Инара, поморщившись, поспешила откинуть с лица волосы, чтобы узреть наконец-таки главную тайну сегодняшнего утра – ну и кто же ты, милейший?
Сначала взгляд уткнулся в шею, под самое горло почти затянутую в костюм темно-серого цвета. С возрастающим любопытством подняла голову выше и едва удержала возглас изумления. Пожалуй, перепутать это лицо с кем-то, просто похожим, было невозможно, хотя она и не проводила подле него много времени. Золотистый отблеск глаз окончательно развеял ощущение «померещилось», но девушка отступила назад, изогнув немыслимой дугой бровь и уставившись на мужчину.
- Ты что…  - не веря своим глазам, выдохнула с неверием в голосе – Рыжий? – не совсем, конечно, рыжий, но уж вот явно и не брюнет. От такой картины пришлось зажмуриться крепко-крепко и несколько раз потрясти головой: - вот это глюки накрыли, а ведь даже не пила! Стоило понять ее изумление, зная его причину – месяц назад Советник прислал ей сообщение, в духе того, чтобы она не торопилась к нему в гости на Бастион, поскольку ему нужно надолго отбыть по делам.  Что поделать, забота о безопасности государства такова, не волен иной раз выбирать, где и когда быть, а потому к этому сообщению она отнеслась достаточно философски. Уехал и уехал, что ж теперь, нажраться с горя и  голову пеплом посыпать?  Да даже если солгал, все равно не повод, хотя, несмотря на возросшую подозрительность в отношении всех и вся, Инара все-таки заставляла себя гнать прочь подобные мысли, пока, так сказать, ситх не будет уличен во лжи действительно. Но вот он здесь, перед ней, во всей красе, стоит и, простите, в ус не дует, как будто делает вид, что ее не узнал.  Или это и есть одно из тех дел государственной важности? Упс! Зеленые глаза округлились, кончик языка оказался прикушен, поскольку запоздало подумала, как хорошо, что не развопилась праведным возмущением на весь дворец. Старательно пригладив волосы, тем самым выдавая свое смятение и даже смущение отчасти, девушка пожала плечами,  разведя согнутые в локтях руки в стороны и поджимая жеманно пухлые губы.
- О да, милорд, я в полном порядке, благодаря вам, - театральщина, вилами по воде нарисованная причем, подумала про себя бывшая наемница, собственно, внезапно понимая, что совершенно не представляет, как себя сейчас вести. Серьезной выглядеть не получается, смеяться – глупо, даже обнять нельзя… и что же, стоять вот так, с видом зазнавшегося идиота, и ковырять носком туфли пол? К тому же, нельзя было не признать, что она была безумно рада видеть его живым и невредимым, и фиг с ним, что рыжим, а потому, в конце концов, в течение секунды плюнув на все морали, воспользовалась вполне законной лазейкой, повторив погромче: - Вы меня спасли! – приподнявшись на цыпочках, обвила мужчину за шею руками и крепко обняла, сверх всякого приличия прижав к себе, пусть всего лишь на несколько мгновений, пока не послышались чьи-то шаги в стороне. Тогда отстранилась, как ни в чем ни бывало, с чувством выполненного долга, игриво подмигнула и, заявив, - простите, опаздываю, - поспешила в нужном направлении как раз в тот момент, когда из очередного поворота выплыла фигура дородной пожилой женщины в богатом одеянии:
- Озай? – низким грудным голосом промурлыкала она. – Глазам своим не верю! Обними же свою старую тетушку!
Это Адрия услышала уже где-то за спиной и позволила себе хохотнуть вполголоса, взбегая по последней лестнице, представив, как недотрога-Советник вздыхает, вынужденный подвергаться обнимашкам второй раз меньше, чем за пять минут.  А потом вошла в зал, оставив на лице лишь дежурную очаровательную улыбку, здороваясь с остальными гостями и хозяевами, пока продвигалась к своему месту. Завтрак был скромен по количеству персон – всего десять наборов. И восемь из них были заняты.

Посмеявшись про себя, девушка чуть изменила положение тела на стуле, повернувшись слегка таким образом, чтобы, как будто невзначай, коснуться плечом плеча Советника, и, задержавшись не больше, чем необходимое, чтобы не вызвать подозрений в неслучайности, отпрянула, легко, непринужденно, словно и в самом деле ничего не планировала. Тончайшая игра, и прежде хорошо изученная, на Хейпсе была освоена до состояния идеала, и, хоть что-то внутри нашептывало неуверенно о легкой странности поведения «графа», Адрия от этих мыслей отмахнулась. Все же Ритхилт не был замечен как очень общительный человек, возможно, ему просто было не очень комфортно в чужом окружении, без привычной, тем более, маски, и, конечно, никогда в этом не сознается, но разве это имеет значение? Ей легче, ей проще здесь, и потому выразила в этом прикосновение немое сообщение того, что в курсе, что находится рядом. И, разумеется, поддержит, если возникнет необходимость, в конце концов, прежнюю невнятную оторопь сменило теплое чувство, когда, вместо отведенного по церемониалу места, «граф» присел рядом с нею, чем всех удивил. Но, судя по тому, что никто не посмел и рта открыть в знак протеста, в этой великосветской семье того, кто носил публично имя «Озай Кето», побаивались, даже не зная, что он ситх. Или зная? – пронеслось в сознании. – занятная выйдет головоломка, и еще занятнее будет только посмотреть на их лица, когда они узнают, если прежде не знали. Тихо рассмеявшись, скрыла прорвавшийся смешок за покашливанием, прикрыв аккуратно лицо ладонями. Меж тем, король ответил на его вопрос, но представил лишь тех, кто не принадлежал к семье, видимо, полагая, что остальных граф то должен знать, и, наконец, дошел до хейпанской делегации:
- …и госпожа посол Хайзери Итиджи с госпожой Инарой Андру-Ин, - и Адрия широко улыбнулась, обнажая ровный ряд белых зубов, демонстрируя всем свою радость быть представленной. – Мой племянник, граф Озай Кето, - кажется, король-то несколько скованно держит в отношении «родственника», и это замечание сделало улыбку Инары, обращенную теперь к племяннику короля, еще более лучезарной. Она не сомневалась ни на миг, что Советник поймет ее улыбку так, как она хотела донести ему одному.
- Очень рада знакомству, граф, - этот фарс казался абсурдным, там, под публичным прикрытием завтрака в соответствии с церемониями, официальными представлениями, лживыми голосами и холодными взглядами, но только они двое знали, как ничтожна эта игра.  Из серой суеты вяло текущих будней, один за другим, скучных и опостылевших, она словно снова окунулась в те шальные дни, когда была свободной и независимой наемницей. И от этих воспоминаний небо за окном показалось ей впервые по настоящему светлым, по-настоящему голубым, и даже темные тучи на горизонте перестали иметь значение. Но у всего есть две стороны, и следом за легкостью и насыщенностью красок, вспыхнувших огней, накатило осознание, что всего этого она лишена. Подернулись на мгновение тоскливой тенью, пряча боль, зеленые глаза и спешно закрылись веки, за густыми ресницами пряча волнение. Вскочить бы, схватить за руку и завопить, что есть мочи, умоляя, чтобы выдернул из этого болота, увез так далеко, где эти тучи остались лишь кошмарным воспоминанием.
Но вместо этого девушка смеется какой-то шутке, зазвучавшей с другого конца стола, аккуратно берет в руки столовые приборы, прежде расправив салфетку на коленях. Отправляет в рот кусочки чего-то, должно быть, вкусного, вот только ее вкусовые рецепторы как будто умерли в этот конкретный миг. Сбилось дыхание, сердце бьется сильнее, и давит со всех сторон грустным осознанием одного простого факта – все вокруг «веселая» пародия на жизнь.  Она улыбается, смеется, шутит, кокетничает, флиртует или ластится, и все в трепетном восхищении очаровательной женщиной, но никому нет дела до того, как давно высохли слезы на ее глазах, как и до того, отчего они там появились.
Дорогая кукла в дорогом театре, черт возьми, - зло сообщила сама себе Инара, беря в руку бокал с вином, чокаясь на какой-то тост, и выпивая до дна, не задумываясь, что вообще-то всего лишь утро. Один плюс у этой театральщины – можно надраться в хлам, валяться в постели весь день или танцевать до упаду всю ночь, никому нет дела. Зато алкоголь прекрасно стирает границы, позволяя поверить ненадолго в легенду, которую даришь всем, самой. Адрия Инара не счастлива, раньше – может быть, когда-то, но теперь однозначно нет. А вот Инара Андру-Ин имеет все, о чем Адрия не может даже мечтать, и она упивается этим, наслаждается, ликует. Да, большую часть времени  хейпанка, родственница самой королевы, пьяна, но кто осмелится попрекнуть ее этим, открыть свой наглый рот и вот так, в лицо, сказать: Как вам не стыдно, Инара, вы же пьяны! И, фыркнув, девушка берется за второй бокал, не отставая от добродушной тетушки-толстушки в легкости следования за тостами. Настроение в очередной раз совершило резкий виток, и вот уже забыт и Советник, о котором она думала совсем недавно.

Прикосновение было аккуратным и деликатным, но настолько неожиданным, что она едва не расплескала содержимое бокала, вздрогнув всем телом. И первое, что пришло в голову, было следующее: как то нехарактерна подобная чувствительность тому Советнику, которого она знала. Виджил, при всех своих талантах, казался ей человеком холодным, замкнутым и закрытым, от которого трудно ожидать поцелуи, объятья и даже просто нежные прикосновения. И она, казалось, с этим внутренне смирилась, но сейчас Советник представал ей с неожиданной стороны; сначала этот поцелуй, теперь прикосновение. И это не говоря о взгляде – почти наглом, чувственном, о которых и говорят «раздевает взглядом». Неужели она настолько ошиблась, приняв маску за реальность? Но сколько же тогда масок ты носишь одновременно, Ритхилт? Где же твое настоящее «я», какое оно? Может быть, сейчас тоже одна из ролей, и вся эта напускная страстность всего лишь результат соответствия роли ондеронского графа? Боги, я понимаю, что запуталась, -призналась сама себе девушка. Но уже обернулась, внимательно посмотрев на мужчину вопросительным взглядом.  Ей хотелось понять, о чем он думает, играет ли или просто таков на самом деле, действительно влюблённый молодой человек, соскучившийся по своей даме сердца. Вот только по прежнему распознать на его лице ничего было нельзя, и Инара,  мягко ему улыбнувшись, вернулась к трапезе…
За завтраком король никогда не вел важных переговоров, и сегодня не стало исключением. Обычная трапеза, которая скоро закончилась, и вот уже все расходятся, каждый по своим делам. Уходит и Адрия, памятуя о своей роли незнакомки, хотя обдумывает, где и как можно спокойно переговорить с Советником. И первым на ум приходит Дксун, на котором идет строительство, и которое она должна сегодня проинспектировать. Но, с другой стороны, не стоило бы показывать проект раньше времени…. Остановившись в коридоре, она перехватывает горничную и шепчет ей:
- Передай графу Кето, что его ждут в старом Храме…. – и ускользает змеей. Старый Храм – развалины древности, им около трех тысяч лет. Находящиеся в конце парка, закрыты им с трех сторон, а с четвертой – вид на огромное озеро.  Место, несмотря на красоту, не самое популярное, ибо, по преданиям, под ним курган какого-то древнего ситха, чей дух часто бродит там. Но что Адрии какие-то духи, тем более, что ей предстоит ждать настоящего, живого ситха. Пошлых мыслей в ней сейчас не блуждало, напротив, хотелось без этих глупых притворств просто обнять, узнать, как прошла поездка, все ли хорошо. Обсудить с ним ондеронские события, понять его мнение.  В конце концов, как бы глупо это не казалось, ей хотелось просто поговорить, пусть даже не о чем, но без необходимости изображать какую-то дичайшую пьесу.
Сев верхом на глайдер, выехав с заднего двора и дав по привычке лишний круг, чтобы сбить слежку, если она есть, Адрия сначала увела маршрут южнее, а потом, отключив навигатор, поехала по зрительной памяти. Очень скоро все вокруг заслонили высокие деревья, а, когда пошли первые крупные валуны, остановилась и поставила глайдер меж ними, так, чтобы со стороны мимоходом было не заметить.  Потом, как белка, прыгая с камня на камень, по заболоченной части добралась до места, выходящего прямо к воде, и, перебравшись через остатки перил, прижалась спиной к холодной каменистой поверхности. Глядя на безмятежные воды озера, полу прикрыв веки, принялась ждать….

Наверно, она была бы счастлива, если бы сейчас Советник подошел и просто обнял, чтобы можно было уткнуться в плечо щекой и на какое-то время вообще ни о чем не думать. Она доверяла ему, как ни крути, но это понимание не желало утаиваться, даже от самой себя. Спокойный, уверенный, надежный – таким он ей казался, и это было именно то, чего сейчас и на протяжении последних дней ей невероятно не хватало. Собственно, Адрия не могла бы ответить, спроси кто, а как же страстные объятья при встрече? Она трудно себе представляла такое его поведение, откровенно, вообще не представляла, потому что сложилось впечатление, при всех своих достоинствах, с пылким проявлением чувств Советник не знаком. И не собирается знакомиться, как думается, но тут уж ничего не попишешь – все люди разные, кто то жарок до вулканической лавы, а кто то холоден, как арканийские льды.  Но ей и не хотелось от него уже ничего подобного, пусть лучше меж ними будет просто теплое доверительное, сродни братско-сестринскому, чувство, чем чувственность, и ему не придется что-то изображать, чего нет, просто, чтобы не заставлять тосковать ее, и ей не нужно будет чувствовать себя нежеланной, от малого внешнего проявления любви.
Поэтому и не описать, как испугалась она, когда со спины обхватили ее чьи-то руки, развернули и… крик так и замолк, не сорвавшись, потому что она узнала его, но то, что последовало потом, привело Инару в полнейший ступор. Он ее целовал, но делал это так, словно ждал всю жизнь этого конкретного поцелуя. Напором своим вынуждал отступать, пока в спину не уперлись камни, но ни на секунду не отпускал ее губ. Подобной… страсти???... в поцелуе она не видела уже очень давно и столько же не чувствовала, а потому ступор сменился растерянностью и учащенным дыханием плюс сбившийся сердечный ритм.
- Я пришел, - в какой-то момент произнес он, и Адрия смогла только хлопнуть ресницами, стараясь выровнять дыхание. Но это не так легко, потому что мужчина слишком близко и слишком ей не безразличен, чтобы слышать, как сильно бьется его сердце, видеть потемневшие глаза и проигнорировать все это. Что ж, ее замешательство снова оплачено; он приподнимает пальцами ее лицо, целует снова, и Адрия покорно отвечает на поцелуй, прикрывая веки. Это дико, необъяснимо, немыслимо, но неумолимый факт – она в нем ошиблась, и этот человек способен, оказывается, на яркие, бешеные эмоции. Но почему же тогда остается напряжение внутри, хотя поцелуй разгоняет кровь, и прекращать его не хочется? Что смущает ее, откуда это недовольство? Или все дело в том, что было бы удобнее и спокойнее, если бы порог страсти их отношения не переступали? Темные, снедаемые страстной жаждой обладания, не самые надежные союзники, да, милая? Именно поэтому ты не в восторге? И нечего возразить подсознанию – она действительно не в восторге. Но это совершенно не значит, что его прикосновения ей безразличны, это, увы, совсем не так.
- Я люблю тебя…
- Я тоже тебя люблю, - не запнувшись даже, выдыхает женщина едва слышным шепотом, но ее рот напряжен, а ладони уже упираются ему в плечи. – И я скучала, но здесь не то место, чтоб слишком… открыто выражать свои эмоции.  – хочется добавить «Не знала, что ты вообще это можешь», но удержала внезапное желание сказать колкость, вместо этого аккуратно вывернулась из рук мужчины, отходя к портику. – Как прошла твоя поездка? – если хочется не оставить надежд на сантименты, лучше сразу в лоб зайти о деле, пусть даже все еще возвращается редкая нервная дрожь по телу, отчего приходится скрестить руки под грудью и смотреть на озеро, а не на него. – Мне казалось, ты говорил, тебя не будет дольше. Что-то пошло не так?

Люблю – давно стало словом разменной монеты; к тому же, так много смысла можно вложить, что потом легко сказать «не это имела в виду».  Адрия прочно усвоила это за прожитые годы: всем нравится слышать «я люблю тебя», главное лишь сказать, а смысл каждый додумает для себя. Вот и сейчас эти слова, слетая с губ, были рождены на автомате, и пусть не искренни, но это все же звучит в ответ приятнее, чем тишина. Ей не хотелось обижать ситха, вступая в монолог о том, что он, конечно, небезразличен ей, но вряд ли это можно назвать «любовью» все же, быть может, отчасти, лишь «дружеской».  Облизнув губы, она готовилась услышать ответ на вопрос, ну, или отказ ответить, все может быть, но вспышки ярости девушка не ждала. С грохотом полетели в стороны обломки камней, и Инара подпрыгнула на месте, панически оглядываясь, первым делом подумала, что на них напали какие-то местные террористы, но зацепилась взглядом за ситха и все поняла, попятилась.
- О чем ты говоришь? – и уперлась в портик как раз тогда, когда в один взмах ресниц он оказался рядом. Адрия с трудом понимала, что вообще происходит, пока он говорил, и создавалось ощущение какого-то дурного сна. Какую подругу? Что та сделала такого, что при воспоминании о ней его так взорвало? Но, когда ее еще встряхнули, девушка просто вскинула в примирительном жесте руки, слегка, кончиками пальцев, касаясь его одежды. Все еще оставалась вера в простое непонимание, но вот когда его ладонь надавила на горло…. Теплая, шершавая кожа, под которой чувствуется мощь плоти, живой, горячей… Стоп!
- Ты… не Ритхилт, - голосом умирающей от удивления произнесла она, сама не зная, спрашивает или утверждает. Все можно изменить, подделать, но ни один протез не способен стать живой плотью, а правая рука у Советника была протезом. Она заметила это несоответствие вскользь раньше, но не придала значения, решила, что… боги!!!  От испуга расширились зрачки, девушка шумно вздохнула, и поднырнув под руку, держащую ее горло головой, сбросила хват, диким зверем шарахаясь в сторону. Взлетел в один миг в руке бластер, нацеленный на … кого?
- Кто ты такой? – низким тоном прошипела шиидо. – Что ты здесь делаешь? Где Советник?!!- прекрасно понимая, что тому, кто только что разнес стену силой мысли, бластер не помеха. Но не с голыми же руками задавать такие вопросы.

Если ты работала, пусть недолго, на Ритхилта С'анара и большую часть времени проводила, окруженная темными, удивишься ли ты исчезновению бластера из руки?
Нет.
Вот и она – не удивилась. Но по инерции еще какое то время держала руку в воздухе, точно в пальцах все еще была зажата рукоять бластера. Хотя бы на том спасибо, что не-Виджил не стал им угрожать, иначе эта комедия запахла бы дурным ароматом. Трудно давалось стоять и молчать, но именно это приходилось делать, слушая его, разве что иногда нервный тик дергал веко правого глаза. Что чувствовала Адрия в тот момент? Это было сродни ощущению предательства, беспощадного удара в спину, особенно, если учесть, что на губах все еще горел недавний – и не один – поцелуй. Если бы шиидо так легко могла краснеть, вспыхнула бы маковым цветом, ведь и действительно как хороша: пообещала одному свое, так сказать, сердце, а сердце возьми и… подкинь такую гадость. Вот что в такой ситуации делать? Обижаться на слова не-Виджила глупо, потому что ведь вправду, его то вины нет, это она не признала подлога, который, оказывается, был неумышленным, отчего становилось еще более гадко.
- Фе… Феранс? – уточнила неуверенно девушка, хмуря брови, но ничего не желало всплывать в сознании. Ну не скажешь же темному, что в твоей жизни 99% проходили вскользь, едва лишь ушли, и позабыла. Но оказалось, что главную подсказку, данную им, она не сразу заметила, а когда наконец уцепилась в обратной прокрутке, только и смогла выпучить глаза и глупо охнуть:
- Да ну не может такого быть! – хотя, видишь, вон как может. Стоит перед ней, не сотрешь, до жути похожий на ситха, но здоровый и сильный этот самый Феранс, а точнее, Ферасис. Просто в ту пору запоминать ей было лень, уцепилась за первую ассоциацию, и стал он носить имя одного из героев голосериала. Смешно, посмеялась бы, если бы не знала, что Ферасис – темный адепт.  – Это действительно…ты? – дурацкий вопрос, Инара, ну а кто же еще? Такую деталь твоей биографии мог знать только сам Феранс или его отец…. Так вот почему имя с самого начала казалось мне таким знакомым! Просто я не более двух раз звала его полным, чаще Ферансом, вот поэтому и не отложилось, не состоялось сразу узнавания! Это настолько невероятно, что я бы выпила ведро бухи залпом.
Феранс. Он же Озай Кето. Ондеронский аристократ. Один единственный такой в Галактике, а она села в лужу, не сумев вовремя связать между собой эти факты или не желая этого делать.  Взять да и хлопнуть себя по лбу самое оптимальное в этой ситуации, которая вроде как убрала главную угрозу, но одновременно навесила вторую.
- Прости, что не признала, - покаянно обратилась к нему наемница, надеясь на возможность мирных переговоров. – Столько лет прошло, а ты так похож на Виджила…. Но как же так, Фер…асис, где же ты пропадал столько времени и почему вернулся сейчас? – светский вопрос, на который делает вид,  будто ждет ответа. На деле, при всех воспоминаниях, мучает ее нещадно другое: ты пошутил, надеюсь, когда сказал, что любишь? Это уже явно не роль, ибо ты сказал, что не был в роли, так что же это? Скажи, прошу, что шутка…. И остается уповать на чувство юмора адепта Тьмы, да его хорошее настроение, хотя последнее вот уж точно не похоже на правду.