Круг. Алая полоса на темном фоне. Полукруг. Выход на спираль. Искры из рассеченной проводки питания. И рыжее пламя перед глазами….
Ему явилось странное видение. Ночь сгущалась, а Кето, один, в центре большой пустой комнаты, сидел. Медитировал. Он пытался почувствовать течение энергии. Уловить ее предсказания. Но по лбу уже потекли крупные капли испарины, грудь сдавило тисками, а видение повторялось однообразно. Снова и снова. Кровавый след. Искры. Рыжее пламя перед глазами. Сумбурное явление, не дающее понять, что его ждет. Но и увиденного достало, чтобы понять – спокойной ночь не будет. Устало поднялась бледная ладонь с колена, коснулась подрагивающими пальцами лба. Обтерла испарину. Потом скользнула всей поверхностью вниз по лицу, принуждая усталые веки закрыться рефлекторно. Золотистое пламя в глубине пульсировало двумя маяками, и состояние темного по тому легко было определить. Он тратил концентрацию на попытку разорвать нити времени. Увидеть скрытое во мраке. А видел только одно и тоже – Алый всполох. Искры. Пламя.
Всполох. Искры. Пламя. И бесконечная Темнота.
Мужчина перетек из сидячего положения в вертикальное. Со стороны как легкое плавное движение, но он чувствовал вес каждой кости своей отчего-то сейчас. И потому шаги ног, в легких офицерских сапогах, были непривычно тяжелыми. Будто бы сама аура Ондерона давила на него, высасывала силы сверх необходимо, или Тьма так давала понять, что знать будущее сейчас, здесь, ему ни к чему? Все может быть. Ради чего бьюсь? Если старый хрыч сдохнет, я вряд ли огорчусь, но сижу тут, стараюсь, пытаюсь разобраться в хитросплетениях судьбы. Я чувствую себя должным кому-то, и это чувство не делает мою жизнь проще, знать бы, только, тому ли отдаю долг….
Подойдя к креслу, на котором оставил мундир, дернул с подставки полотенце. Медленно, осознанно, неторопливо приложил его к поверхности лица, промокнул влагу, отвел.  Потом методично прижал краем к шее, справа, слева, сзади, спереди. Вздохнул. Скомкал ткань, не глядя, кинул обратно. Вроде невинная сеть синтнитей, ни в чем не виновата, но ему хотелось спросить напряжение с застоявшихся плеч. Кето, как хороший боец, фактически всем телом ощущал, когда вот-вот начнется бой, но ждать – ждать он не любил. Ожидание изматывает. Как мышка в клетке, ждать, делать лишь вид, что невинен и наивен. Ждать, что враги клюнут и подойдут на линию удара. О, как это тошно! Дай волю, он бы прошел кровавым рейдом по всем окрестностям. Выставил бы на колени каждого, кто посмел лишь подумать не благое. Во славу Ондерона и короля. Тонкие губы свела усмешка. Будто мало нелюбви вокруг к семейству Кето, затеял усилить? Превратить неприязнь в ярость?
Что делала хейпанка, ему было неизвестно. С момента, когда зверь под ней внезапно пал, на ровном месте, Кето ее не видел. Кажется, Эвелин отделалась ссадинами, но можно ли утверждать? Лишь все четче становилась уверенно, что не короля хотят остановить. Кто бы это ни был, им действительно не по нутру пришлась хейпанская красавица. Ондерон разучился ценить красоту….  Но сам, будучи ондеронцем, не мог и не понять врагов. Хейпанки здесь как небо и земля. Тысячи лиг расстояния. Тысячи различий меж народами. До конца не был уверен и в себе, находит ли это соглашение толковым. В самом деле, спустя столько лет изоляции с трудом верилось в новую политику. Скорее, Озай был склонен верить, что хейпанки что-то задумали. И это «что-то» не обернется для Ондерона одним благом. Но в тоже время, к Эвелин он был пристрастен, пусть по старой памяти. Она была в воспоминаниях такой же, какой явилась, различий практически не было. Все та же дерзость, уверенность, контроль. Каждое ее действие имело свою причину. И все же он ловил в ней теперь колебания, причем – и в Силе тоже. Это озадачивало Пророка, смущало разум, сбивало цели. Зато от игривой кокетливой леди, что предстала ночью, с рассветом не осталось и следа. Чем дальше утекал день, тем серьезней и жестче становилась она. Наверно, и в ней просыпалось ощущение чего-то грядущего нехорошего….
Преодолев последние ступени, он оказался в небольшом зале с камином, где весело потрескивал огонь. Пламени неведомы тревоги и волнения, в этом есть повод ему завидовать. Там, вытянув ноги в сапогах, в глубине кресла тонула женская фигурка.
  - Ты уже оправилась, как я вижу? – спокойно уточнил Пророк, проходя мимо нее и усаживаясь в свободное кресло. Положил руки на подлокотники. Расслабил спину.  – Говорят, отделалась лишь испугом? Это хорошо, потому что я не могу обрадовать тебя, Эвелин. Нечто грядет, и грядет сегодня.

Отредактировано Ozay Keto (2016-08-06 00:07:20)

Его было трудно смутить взглядами. Еще труднее ими напугать. И все же екнуло где-то, когда увидел потухший взор девушки. Разочаровавшиеся в жизни и жутко уставшие от всего смотрят так, и пусть он не готов был клясться в том, что угадал с этими эмоциями…. Это неважно. Но, меж тем, слушал он ее очень внимательно и еще внимательнее следил за выражением лица. Изредка напряженно подрагивала правая бровь, когда мужчина хмурился, не совсем понимая  точно, что происходит.  В такие моменты худые щеки казались еще более впалыми, а губы еще более тонкими, потому что он поджимал их. Со стороны вся поза Советника выдавала человека, прислушивающегося к какому-то едва уловимому шуму, но не уверенного до конца, что слышит, а не мерещится. Он хотел, действительно хотел понять ее мысли, чувства, состояние, но, чем дальше шла минутная стрелка, тем меньше понимал в итоге. Как закрытая книга, да еще и на неизвестном языке. Начала ныть напряженная шеи, и Кето только сейчас понял, что все это время сидел, вытянув ее вперед. Покусав собственную нижнюю губу изнутри, внезапно встал. И подошел следом за ней к окну.
- Ты меня беспокоишь, Эвелин, - поднятая рука завершила движение, ложась ладонью на ее шею с правой стороны. Под пальцами ощущая выступы ее шейных позвонков, отвел большой палец на девяносто градусов и погладил кожу нижней челюсти. Все его лицо: приподнятые брови, широко раскрытые глаза, легкая улыбка, вкупе с тихим голосом выражали искреннюю озабоченность.  – Мне откровенно плевать, кто бы это не был. Может, я не могу предсказать, - в голосе отчетливо послышались металлические ноты, - но убить могу. И советую тебе не забивать этим свою милую головку, - железо исчезло. Снова появилось нечто теплое, ласковое. Точно кошачье мурчание. Вторая рука поднялась так же и легла по другую сторону ее шеи, только немного ниже. И легким движением подцепив ее под подбородок полусогнутыми пальцами, приподнял его.  Наклонился ниже, заглядывая против света в темную зелень, и улыбнулся шире. – Давай же, улыбнись. Улыбнись мне. Я хочу видеть твою улыбку. – Тон, который звучит мягко, но по нему ясно  - возражения не примут. И, вдруг сверкнув глазами, он вдруг шагнул в сторону, отводя руки. А потом вновь шагнул к Адрии, подхватывая ее одной рукой за талию. Другой рукой взял ее пальцы в свои. И, насмешливо улыбаясь, прижал девушку к себе, выполняя вальсирующее па.
- Ты знаешь, я плохо танцую вальс, - хитро блестят медно-желтые глаза.  – Но, клянусь, я буду его танцевать, пока ты не перестанешь хандрить, - угроза в действии, поскольку он немедленно Силой дотянулся, не глядя, до центра, вмонтированного в стену, и включил первое, что под руку попалось.  На несчастье Кето, мелодия оказалась ему незнакомой. Более того, ритмичной и быстрой.  – Печаль, однако, - с видом глубочайшего огорчения, который все равно портили смеющиеся глаза, вздохнул пророк. Он точно собрался отпустить «пленницу» и оставить эту затею. Но вместо этого убрал лишь одно руку, отталкивая ею Адрию от себя. И все же вторая рука крепко держала ее пальцы и ограничила удаление. А потом потянул к себе, крутанув так, что девушка оказалась спиной к его груди.  – Но когда же это мне мешало? – шепнул, на мгновение ткнувшись лицом в роскошные волосы. Рассмеялся, вновь разворачивая партнершу к себе лицом и вновь подхватывая ее танцевальную парную позицию.
Откровенно говоря, в паре танцор из Кето действительно не ахти. Тут он не соврал ни разу. Хороший воин всегда имеет отточенное чувство ритма и такта, так что вряд ли грозило не попасть. А вот танцы с дамами требуют практики, в которой он проседал. И существенно, поскольку последний раз танцевал в свои четырнадцать.  Великая Сила обещала не дать опозориться совсем, наступив на ноги прекрасной даме. Но вот со всем остальным…. Какие там танцевальные па, забыл уже все давным давно. Но ведь и не на конкурсе королевского бала был, чтобы блистать талантами. Все, чего хотел он сейчас, это чтобы враги подождали со своими заговорами. И чтобы Эвелин улыбалась. А еще лучше – смеялась. А еще хотел осмелиться признаться себе, что ему очень нравится проводить время вот так – с ней.

Играл какой-то абсурд. Кето не готов утверждать, что у него идеальный вкус. Но на его вкус – абсурд. Немыслимая какофония звуков, отдаленно имеющая ритм.  Но он прижимал к себе красивейшую женщину из всех. Она смеялась и обнимала его. За это мгновение он готов был слушать любой бред, льющийся в уши. Лишь бы не кончался, лишь бы не разрывалась эта пелена дурмана.  Он сам смеялся, обнажая все тридцать два зуба, щурился и фыркал, когда разворот дамы происходил близко. Тогда ее рыжие волосы, взлетая, шелковой волной обдавали его лицо. Он даже не мог дать определение их танцу, какой то безумный набор движений под музыку. И это все было не важно….
Адрия устало опиралась на него. Ее тонкие руки крепко обвивали его плечи и шею, а сам Кето поддерживал ее за талию. Они оба раскраснелись и порядком нагрелись. И он, в своем приталенном мундире, чувствовал дискомфорт. Жарко было жутко. Кожа покраснела, выступила испарина, волосы, аккуратно уложенные, сейчас топорщились, свисая русой челкой на глаза. Он часто дышал, сердце билось ускоренно. Если бы кто-то зашел, легко заподозрить их двоих в чем-то… более интимном. Но стоило девушке склонить к нему голову, коснуться лбом шеи, и Озай сам их двоих заподозрил в чем-то… интимном. Очень интимном. Слишком интимном. Проклятье!
- Сейча-ас налью! – спешно вывернулся в сторону, так быстро посадив девушку на диван, будто уронив. И самоустранился из ее зоны комфорта, ретировавшись к столику. Там на удачу еще стоял графин с вином. Пригладив волосы ладонью, вздохнул и наполнил бокал янтарной жидкостью. Подумал. Посмотрел. Наполнил второй. И вернулся к месту, где оставил даму, неся в обеих руках по бокалу. Протянув один Адрии, вторым салютнул:
- За тебя, дорогая! – и сделал глоток, опускаясь на диван. Недалеко от нее.  Золотистая терпкая жидкость прокатилась по горлу, обжигая его. На взволнованную  систему, не ужинавший организм, с первого глотка огонь пронесся под кожей. Кето редко пил. Не потому, любил или нет. Просто не было времени. Да и компании. Но сейчас случай был иной: времени тоже было немного, зато компания затмевала все. Он поймал себя внезапно на мысли лечь и положить голову ей на колени. Чтобы ее тонкие сильные пальцы гладили висок, затылок. А ты лежишь, прикрыв глаза, получая редкое удовольствие….
- Позволь мне кое-что, - когда бокал опустил, мужчина оказался на ногах. И увлекал ее за руку за собой. Отставив бокал, положил обе руки ей на плечи и развернул спиной к себе. Но встал не плотно, на расстоянии полуторной ширины ладони. Наклонившись к уху, вкрадчиво произнес:
- Сыграем в старую игру, милая? Закрой глаза. Ты помнишь? Я буду рядом. Почувствуй меня. И повторяй то, что буду делать я. То, что тебе думается, я делаю. – вино всколыхнуло в нем что-то еще. Он чувствовал ее ауру, чувствовал ее в Силе, и ее отголосок там смущал Пророка. Оставаясь на месте, он отпустил ее плечи. Выпрямился. И обратился к Силе. Потоки энергии заскользили покорно к нему, оплетая, окутывая. Тьма поднималась, клубясь, впиваясь в плоть через одежду. Спустя минуту комната погрузилась во мрак, наполнивший ее из неоткуда. Точно клубы черного дыма, энергия Темной Стороны стремилась по стенам, полу, потолку, устремляясь к мужчине. Она несла с собой холод. Темноту. Но была неприметна обычному смертному взгляду. Только форсу….
Медно-желтые глаза засияли двумя огнями. Кожа лица казалась белой, выражение говорило о легком напряжении. Кето не внушал женщине перед собой, что делать. Он даже не давил на нее. Его рассудок был чист. Он всего лишь хотел проверить одну безумную идею. И Тьма, окутав его, потянулась к Адрии. Ее щупальца были жадны, Озай побледнел еще сильнее. Легкая синева проступила на губах. Приходилось втройне усилием удерживать мрак – не хотел испугать Эвелин, не хотел навредить.
Медленно развернул ладони тыльной частью вверх. Потом так же медленно начал поднимать обе руки вверх. Не отводя взгляда от Инары, держал в узде извивающуюся буквально энергию. Он первый раз рискнул проделать подобное. И сам не слишком хорошо понимал, каковы мотивы и каковы последствия. Просто… если она почувствует… если она повторит… это значит, что-то сродни связи. Сродни умения чувствовать тоньше, чем все вокруг. Нет. Даже не так. Тьма обычно пугает, ее прикосновение и вскользь вызывает оторопь и панику. Желание ускользнуть. При таком положении дел нельзя настроиться на контакт добровольный. Если Адрия не испугается….Поймет…. Если все получится, значит, она чутка к Силе. Это позволит ощутить связь сродни той, что умеют джедаи. Интересно, каково это?

Отредактировано Ozay Keto (2016-08-11 23:24:31)

Торжество. Оно разлилось по венам. Накрыло разум. И губы пророка разошлись в довольной улыбке. Но все же это был не финал. Теперь ему хотелось знать, можно ли сделать это на опережение. Снова сконцентрировавшись, незримо впиваясь в ее кожу тьмой еще глубже, он точно транслировать попытался ей свое желание. Секундная разница между возникновением желания, попыткой передать беззвучно ей его и осуществлением. Успеха тут ждать было безумнее. Можно отдать телепатический приказ, и это проще. Заставить ментально, и это проще тоже. Но то, что хотел он, почти уходило в грань сказки. Он хотел создать, выстроить такую связь с этой женщиной, чтобы не его действие, но даже его намерение ощутила она. Зачем? Кето не мог себе ответить.
И не мог объяснить, зачем, в приступе самоуверенности, собрал в поднятых ладонях мощь Темной стороны, ударив прямо в спину Адрии молнией. Перед этим он приложил все силы, чтобы создать эту связь. Все виной была его нетерпеливость. Точно эта связь обещала им близость, недоступную остальным.  То, что есть только у них. Он сам от себя скрывал, но тщетно – ему хотелось, чтобы эта женщина была только у него.  Когда-то давно, в четырнадцать, он испытывал к ней странные чувства: любил почти как мать и был влюблен.  И сейчас он понимал, что мог бы получить разом эти два в одном. Она не мать ему по крови, но способна понять, поддержать, наставить на перепутье. И она же восхитительно прекрасная женщина, один вид которой заставляет кровь бурлить.  Но она принадлежит Советнику.
А принадлежит ли? Он сказал туманно, но я понял смысл. Не трогать ее. Ни в каком смысле. Я бы смирился… возможно. Но ведь она не дает понять того же самого. Ведет себя, как свободная. Да, там, в парке, было иначе, но я виноват сам. Я испугал ее. И все же она здесь, ласково улыбается, ее взгляд нежен. Возможно, он меня просто обманул. Сам положил на нее глаз – я не удивлен. И заранее подстраховался от соперников. Но решать все равно ей.
С пальцев, длинных и худых, но крепких, сорвалась молния, нацеленная в расслабленную спину красавицы. Ее связь с ним. Ее реакция. Ее умение чувствовать его. Вот что он хотел проверить, пусть и таким суровым методом.

Отредактировано Ozay Keto (2016-08-12 23:04:32)

Голубое сияние. Белый разряд. Розовая кожа. И темное пятно контакта, там, где молния входит в тело. Мгновение, которое длится вечность. Озай хорошо знал на своей шкуре, какие чувства рождаются, когда по телу проходит разряд.  И вот он, стоит, замерев в потоке времени, точно бок о бок со своим двойником. И глаза двойника вспыхивают кровавым заревом, чуя боль. Виджил властвовал над страхом и был его рабом. Но ярмом и силой Кето была боль – собственная, что с ним постоянно, и чужая. И тогда, когда первый Озай чувствует, как обрывается сердце на ударе и летит в бездну следом за падающей женщиной, второй Озай ухмыляется с наслаждением. Кто бы мог подумать, что в не разорванной связи контакта такой чистой и незамутненной волной он сполна ощутит все эмоции Эвелин? Испытает весь вкус ее боли, настолько пьянящий… настолько сладкий… что хочется собрать в руки всю мощь и ударить снова. Потому то он и стоит, застыв, не спеша сразу кинуться, подхватить – а ведь его рефлексы быстрее! Смотрит, как без чувств падает тело, как рассыпаются по ковру медово-рыжие локоны.

Тук. Тук… Тук.

И только потом мягкая подошва сапога беззвучно опускается вперед на ворс ковра. Медленный шаг. Затем второй. И ситх смотрит на дело рук своих, как художник на произведенный шедевр. Сила… Как ты красива… Медленно подгибаются колени, одно чуть выставлено, второе в опоре, когда он приседает рядом с телом.  Тянется рука, бледные пальцы аккуратно скользя по волосам, захватывают прядь. Отводят бережно ее назад. И отпускают. Потом касаются шеи, челюсти, плотно сведенных предобморочной судорогой губ. Мертвецы ничем не примечательны, кроме печати смерти на своем челе, Адрия. Но ты… ты была бы самым прекрасным трупом в Галактике. Я мог бы убить тебя сейчас и приказать заморозить в цельном куске льда…. Меж тем, пальцы продолжают гладить ее лица. И ты вечно была бы со мной…. Он задумался, погрузившись в странные свои мысли, которых никогда прежде не имел.  Погрузился настолько глубоко, что в какой-то миг утратил контакт с реальностью.

Адрия не умерла, и умирать не собиралась, но ее глаза были закрыты, дыхание было размеренным, и все же в какой-то из этих моментов сознание вернулось, под прикосновение чужих рук к ее коже. Шиидо слишком много времени провела, убивая и скрываясь от возмездия, что рефлексы требовали реакции, а не раздумий. Не колеблясь ни секунды, она резко крутанулась в противоположную сторону, отталкиваясь от пола и выбрасывая вверх твердую, выпрямленную в локте руку, одновременно открывая глаза.
Удар летел прямо в шею мужчине, намеренный опрокинуть его лицом в пол, благо не слишком устойчивое положение его тела в пространстве этому лишь способствовало.

Контакт с реальностью вернулся, но все, что успел сделать ситх, это чуть вывернуть плечо, подставляя его под рубящий удар ребра ладони, прикрывая шею. Потому что такой удар в шею мог и вырубить.  Но равновесие удержать не удалось, а потом еще и вспышка боли из плеча. Он упал, перекатившись через бок, и сразу оказываясь на ногах. Желтые глаза полыхали звериным пламенем ярости. Плечо сильно болело, стоило труда, чтобы не потереть его, массируя. В такой ситуации в другом месте и другой компании минута жизни осталась бы противнику. Поджарое тело пророка под одеждой было покрыто шрамами с ног до головы, каждый из них не был забыт. Как не был забыт и тот, кому удалось нанести удар, обходящий оборону ондеронца. Были ломаны кости. Были рваны сухожилия. Были сечены мышцы. Боль беспощадна, но боль освобождала дикого ондеронского зверя из клетки разума.  И все же его глаза фиксировали напротив Адрию…. Заискрившиеся было вновь молнии исчезли. Дышал мужчина часто и натужно, ибо далеко не легко удерживать свою ярость.  Это все равно что пытаться удержать цунами, когда волна уже поднялась.
- Понимаю. – Хрипло сорвалось с губ карканьем. Он чуть ссутулился, выставляя вперед раскрытую ладонь. – Справедливо. И я бы хотел ударить того, кто причинил мне боль. Потому я не в претензиях, Адрия. Я не буду тебя атаковать, расслабься.

- Расслабься? – Адрии показалось, что она ослышалась, поскольку в ушах все еще шумело, а ярость в ней не просто клокотала, она взметывалась вверх фонтаном раскаленной лавы, сметая все на своем пути. Меж лопаток все тело разламывало эпицентром не угасшей боли, но хуже было то чувство, что разрывало грудь – не верь ситхам. Не верь ситхам! НЕ ВЕРЬ СИТХАМ!  - Бить в спину, Озай Кето, это то, чему тебя научили у Пророков? – ядом сочились слова, произносимые негромким, но наполненным сарказмом голосом.  – Бить в спину женщину, которая доверилась тебе? Бесценный урок! И так мужественно! – гневно «плюнула» наемница, не расслабляясь  и все еще пребывая в собранной форме, готовая в любую минуту контр-атаковать. Да, против ситха у нее не было шансов, по крайней мере, вот так в лоб, когда он предупрежден, но и просто стоять, смирившись, она была не в силах. От ярости на глазах даже проступили слезы, а ногти впились в кожу сжатых ладоней с такой силой, что выступила кровь.
- Адрия, - женщина вряд ли знала, как ему трудно быть… дипломатичным.  Но Озай все еще старался. – Я не хочу причинять тебе вред. Перестань!
- О да, - кривляясь, съязвила она. – И все, что позволяет тебе это говорить, это Сила? С нею ты не боишься мне грозить. Ну конечно, кто ты без нее.  Зарвавшийся трусливый мальчишка!
- ХВАТИТ! – одновременно с возгласом одно из кресел рядом взлетело в воздух и врезалось в стену. На бешеной скорости, мгновенно приобретенной от телекинетического толчка, конструкция не выдержала и разлетелась.  Глаза мужчины не просто сияли, они буквально горели. Яркое желтое пламя, в центре с красными прожилками. Кето ссутулился. Подобрался. И руки, напряженные, походили на когти огромной птицы. Одного в Адрии точно не изменить. Она как никто умела бить словами не хуже, чем руками. И все же кресло это пронеслось рядом с ней. А не в нее. Повисла небольшая пауза. А потом он повел совсем странно себя. Руки взметнулись к вороту, не расстегивая, разрывая застежки кителя. Секунда – и в сторону отлетел, небрежно отброшенный нервным движением китель. Рванулся ворот рубашки, с треском оторвались несколько пуговиц.  – Хочешь показать, как ты крута, дорогая? – низким рыканием звучал ответ.  – Я дам тебе шанс утолить свое эго, – резко закатаны за локоть рукава.  – И не буду использовать то, что отличает нас. Ну, так давай! ДАВАЙ! – и приглашающий жест. Но где-то в глубине души, все еще надежда, что она не  станет.

Возможно, Адрия и впрямь не стала бы атаковать, но спина все еще болела, а обида все еще туманила рассудок.  И в этом всем состоянии его действия показались ей этакой насмешкой, точно он был абсолютно уверен, что сильнее, быстрее, опытнее, и ей никогда с ним не сравниться. Довольно, можно снести боль, списав на недоразумение, но еще и издевательство – типичный ситх! Нет, родной, ты разочаруешься, зло подумалось ей, когда гибкое тело изогнулось, выхватывая из декоративной стойки, кажется, что-то похожее на длинное копье, и переходя в атаку, еще до того, как он завершил свой жест. Одно из копий полетело в его руку, брошенное небрежно, жестко, а второй затанцевало в руках самой наемницы. Перехватывая его по центру, вращая, она разогнала оружие до приличной скорости, а потом резко выпустила из жесткой хватки, толкая вперед. По инерции, копье понеслось вперед, нацеленное прямо в грудь противника. Но не успело достигнуть цели, поскольку пальцы, неожиданно сильные для своей хрупкости вида, сжались, перехватывая свободное скольжение, и рука рванула копье назад, уводя с траектории, точнее, в секунду меняя ее на цель в виде бедра Кето.

Не повезло. Пророк успел перехватить брошенное декоративное копье и прянуть назад. И очень вовремя, поскольку Адрия пошла на него, вокруг своего хрупкого тела раскручивая свое оружие в настоящий смерч. Перехватывая свое поудобнее, он вдруг понял, зачем она это сделала. Пророк был приучен биться либо в рукопашную, либо на световых мечах. И потому несколько проседал в обращении с холодным оружием. Но там, где обычно это компенсировала Сила, он оказался в ловушке своих же опрометчивых слов.  Меж тем, разъяренная женщина превратилась в воина, он видел это в ее глазах. И Озай принял наиболее удачную технику сейчас – он просто принялся уворачиваться.  От первого удара ушел корпусом назад, и тут же едва не лишился целостности ноги.  Прямой удар оказался фальшивкой, и только удивиться стоило, с какой легкостью такой инерционный удар эти тонкие руки остановили. Нет, не просто остановили, но так резко изменили вектор удара. Не каждый мужчина на это способен. Однако, дифирамбы пронеслись уже позже, а в тот миг Озай едва успел спастись. Немыслимый пируэт пришлось выполнить, уклоняясь. Поняв, что уклонами погоды не сотворишь, он крутанул копье вокруг себя и перешел в контр-атаку.

Мужчина всегда сильнее женщины, так уж природа распорядилась, и спорить с ней Инара не собиралась. В ее случае, она выманивала пророка, чтобы понять, какую технику использует ситх на защиту и атаку. Да, нетрудно было понять, что ее бывший ученик заимствует очень много из того, чему она его учила, и это предположение очень скоро оправдалось, но все же было существенное отличие, рожденное, видимо, из необходимости переработать ее технику в более подходящую ему.  Мальчик, которого она учила, вырос; теперь он был выше, шире, тяжелее, и становилось не трудно понять, что голой силой с ним лучше не тягаться, глядя, как передвигаются под кожей крепкие мускулы рук, Инара предполагала, что остальная мускулатура развита не хуже. Зато, если сравнивать их обоих, ее телосложение позволяло развивать большую скорость и использовать акробатические элементы. Коротко усмехнувшись, Инара резко поднырнула под атаку, уходя с линии поражения, и нанесла удар под ребра пророка, метя в неприкрытый бок.

Без Силы биться с ней было… серьезно. К тому же Пророк уже забыл, что это такое – не использовать Силу, и за это поплатился. Юркая рыжеволосая агрессор резко нырнула вбок, уходя под его руку. Это было не так трудно, учитывая разницу в росте. Но Кето успел бы развернуться, если бы не получил тут же на повороте крепким кулаком в живот.  Пресс спас от особых повреждений, но именно в этот момент пришло понимание: Надо завязывать. Не потому, что испугался. Точнее, испугался, но не проигрыша. Проигрыш всего лишь цикл обучения. А проиграть той, что когда то была твоим инструктором обидно, но не смертельно. Но испугался он другого – его контроль висел на последнем обглодыше. И этот бой мог превратиться в бойню.  Но всем сердцем пророк не хотел, чтобы долгожданная встреча завершилась ссорой. Причем ссорой, которая породит слишком большую пропасть. А потому, крякнув от удара, когда воздух из легких рванулся на свободу, он, плюнув на все обещания, определил Силой погрешность, поддел ее копье, выдергивая в сторону и отшвыривая. А сам, отбросив свое, прыгнул вперед, всем весом сшибая девушку с ног. Удар не должен был быть сильным, поскольку траектория полета приводила их на диван. Чего Кето не ждал, так это двух вещей – что диван под их весом возьмет и перевернется, и что в этот же момент в комнату войдут.
И вот зацените, люди, мощь Темной Стороны…. Потрепанная комната. Разбитое кресло. Опрокинутый диван. На нем Адрия, растрепанная. Раскрасневшаяся. На ней, поднимая нос из декольте (как упал, извините), Кето. Такой же растрепанный. Румяный помидор.  Без кителя. В расстегнутой рубашке. В объятиях держит девушку. Он даже не успел как следует насладиться ошарашенным видом одного из адьютантов Его Величества. Зашедший ондеронец не стал разбираться, что увидел. Он додумал сам. И, спешно извинившись, вылетел за дверь. А Озай, глупо хихикнув, перевел взгляд на зажатую под ним Адрию. Русые волосы свесились вниз, выбившись. И желтое пламя потухло. Он, точно задумавшись, молча смотрел пристально ей в глаза. А потом наклонился, чтобы поцеловать….

Отредактировано Ozay Keto (2016-08-15 18:57:49)

…и уткнулся носом в подставленную услужливо ладонь. Какая ты отчаянная женщина, Эвелин. Находишь хорошей идеей отказывать тому, кто сильнее тебя? И понимаешь ведь, что одной лишь вспышки ярости сейчас хватит, дабы навсегда убрать тебя с карты этого мира. Тебе ли не знать, что мы не самые адекватные в приступе бешенства? Что не слишком способны просчитывать последствия. Да, потом с меня спросят. Возможно, убьют. Но тебе не видеть этого, ни торжествовать не суждено будет. Меж тем, он отстранился на выпрямленные руки. Оттолкнулся кистью. Сел, опустившись на пятки. И все это время не сводил глаз с рыжеволосой на полу. Желтые глаза казались почти медно-карими, так потемнели. Пламя в них погасло, осталась только непроглядная темнота. Ничего удивительного в том не было, потому что эта тьма сейчас была самим Кето. И все же он поднялся окончательно на ноги, только негромко скрипнув зубами. И на миг окаменев лицом.
- Какая забота! – с нескрываемым сарказмом заявил лже-советник. Расшаркавшись ножкой, с целой клоунадой поклонился, протягивая даме руку, чтобы помочь встать. Но стоило Адрии оказаться на ногах, смешки и улыбки пропали, будто никогда не существовали, с лица. Только с лица. – С каких пор ты стала так мило заботиться о ситхах, дорогая Эвелин? О! – деланно удивился, вскидывая брови. – Я понял. Это ведь не забота, не так ли? Ты его боишься…. Ахаха! – запрокинув голову, пророк грубо расхохотался. На самом деле смешно ему не было, напротив, уязвило как-то, что ли. Не то, что она боится кого-то, а не его. Скорее то, что она боится, кто-то вызывает в ней такой страх, что Адрия сама себя глубже загоняет в ловушку. Вспомнив «братца» и ауру страха, которая вечна его окружает, Озай резко перестал смеяться. Нахмурился. Скрестил руки на груди. Сам он не был таким поклонником страха, успешно «отбивался» даже от ауры Виджила. Пророк предпочитал в делах межличностных не страх, а симпатии. Когда ты симпатичен человеку, вызываешь в нем желание помочь тебе. Довериться. Именно поэтому на всех заданиях он часто железной уздой обуздывал свое эго, превращаясь в милого дружелюбного и «открытого» мужчину. Адрия не боится его. Опасается – возможно. Но это лишь говорит о ней  в плюс, ибо, значит, она умеет рационально думать. Но – не боится. И это приятно, это цели он достиг.  Когда нет страха, можно говорить о чувствах более теплых, вот только….
Вот только, по твоим словам судя, братца ты боишься.  Так боишься, что не описать, не признаться.
Но, внезапно обойдя женщину, он, со спины, приблизился. Наклонился и шепнул, прямо в ухо, обжигая кожу горячим дыханием:
- А может быть всему виною корысть? Я понимаю, богатый аристократ никогда не сравнится с богатым аристократом, при том Советником Императрицы, главой ИРУ и лордом ситх... А ты всегда так хорошо умела считать чужие деньги... дорогая... - и усмехнулся.

Так задиристо прозвучало это «возможно». Кето сначала опешил, отстранился. Вдогонку хмыкнул. Он вряд ли нашел, чем парировать такое заявление. Его то речи были нацелены на то, что она начнет протестовать. А тут раз и нате вам… фунт изюму. Возможно! Пхах. Широкие брови разошлись, одна немного ниже, вторая наверх. Саркастическое недоумение отражалось сейчас на его лице, и выставленный вперед подбородок лишь подчеркивал его. Едва же пророк открыл рот, собравшись снова съязвить, как в Великой Силе льдом резануло по нему. Предчувствие. И Озай весь подобрался, хотя и знал уже, что опасность грозит не им двоим. Не сейчас.
Взрыв раздался внизу. Судя по характеру повреждений, которые Кето увидел, вылетев в коридор сразу за Адрией, это не энергосистема. Перезагрузка оной не оставляет после себя такого плотного черного пятна. И разрушения ровно по диаметру. Нет, скорее всего, это бомба. Не очень большой мо…
- Что? – прервавшись от своих мыслей, мужчина дернулся и обернулся. Но застал Адрию, уже несущуюся в сторону западного крыла. – Раздери тебя сарлакк, женщина! – сквозь зубы выругался ондеронец. Призыв телекинезом Силы отправил из комнаты меч в его выставленную руку. Перехватив длинную рукоять стаффа поудобнее, темный ринулся за Инарой. И уже на ходу закинул руку с мечом за спину, крепя рукоять к магнитным держателям в «ножны» на позвоночнике. Своеобразный жилет из полос кожи и застежек. Длинная полоса с магнитными держателями по позвонку. Расходящиеся лямки под руки по плечам. Можно оставить в руке, но Кето бегать с мечом наперевес не любил. Тем более, на Ондероне. К чему лишний раз бесить соотечественников, напоминая им о особенности семьи Кето?
Длинноногому пророку не составило труда быстро нагнать беглянку. Но она затормозила так внезапно, что едва не влетел ей в тыл. Слегка разведя руки, подал корпусом назад, тормозя.
- Что стоишь? – не трудно было догадаться о причине. – Я к королю, ты к своим. Если что, кричи. – и снова дал старт по коридору. Приближаясь к двери, не стал тормозить и останавливаться. Смысл стучать и задавать вопросы? Если король в компании убийц, ответить честно все равно не дадут. И потому, он просто махнул правой рукой, телекинетической волной выбивая дверь спальни. Влетел внутрь и встретился взглядом с Его Величеством.  Король, в одном ночном белье, сидел на постели. За ним, хихикая, под одеяло пряталась какая-то девчушка.
- Э? – неуверенно выдал дядя, чей взгляд выдавал состояние полного шока таким вторжением. Кето же, окинув комнату взглядом своих глаз и Силы, убедился, что здесь абсолютно тихо. Никого, кроме двух голубков. В какой-то момент его накрыли подозрения, и едва не шагнул, чтобы выволочь девку подальше от… греха. Но Сила не говорила о ней ничего дурного. И Озай, извинившись, с поклоном шагнул назад, в коридор, успев Силой нажать на кнопку экстренного вызова охраны.

Отредактировано Ozay Keto (2016-08-19 22:32:14)

А Сила не шептала. Сила взвилась яростным вихрем тьмы, закружив разом все рецепторы. Для Озая это означало лишь одно – время тишины окончено, чтобы там не должно было произойти, оно началось. И если не началось здесь, в покоях дядюшки, значит, эпицентр событий был в ином месте. Стало ясно бесповоротно, что королю заговорщики не угрожают. Но не легче, потому как смерть посла сродни плевку в лицо… И будь я проклят, если Хейпс такое стерпит. Вот только ответить за этот плевок придется тебе, дорогой дядюшка. И поэтому я не хочу радоваться, что покушаются не на тебя. Тебе все равно достанется. А ты развлекаешься…. Развлекайся. Постараюсь решить твои проблемы.
Небольшой каблук цокал по полу коридора, но звук тонул в ворсе дорогих ковровых дорожек. Охрана пронеслась мимо Озая, бряцая броней, даже не взглянув. Вполне разумно, когда получаешь из покоев своего короля сигнал тревоги. Но могли бы и заметить, что двери комнаты гостей открыты.  Вот он менталитет – мы охрана короля, сначала к королю, а все побоку. Хорошая позиция. Но неплохо бы думать хоть на шаг дальше. Он замер, вслушиваясь в Силу, и понял, что там ощущает пятерых. Одного совсем слабо. Но четверо – активны. Одна из них Эвелин, ее «голос» в Силе узнать легко, ибо он терпкий, как дорогое крепкое вино. Вторая видимо посол. Он не запомнил ее так же хорошо, но «голос» был знаком. Однако, не требовалось Силы, чтобы услышать угрозу в незнакомом голосе, а потом приглушенный стук падения. А потом шум борьбы.
Он не хотел появляться помпезно. Но вышло именно так. Скачком оказавшись в проеме, потратил меньше секунды на оценку ситуации, используя Силовое ускорение. Потом, возвращая времени привычный бег, вскинул руку, телекинезом выбивая нож из руки нападавшего влево. Телекинезом же рванул сразу одновременно посла вправо. И обрушил на дерзнувшего Цепь силовых молний. Запахло остро озоном. Бедняга не успел и вякнуть, как тело его разом прошило высоковольтными потоками энергии. Но убивать Кето не собирался, его целью было лишь вырубить. И все же он едва не опоздал прекратить агонию, так насыщенно обрушились на него эмоции боли. Она проникала под кожу и растекалась по венам сладким ядом. Ноздри пророка раздулись и трепетали. Веки прикрылись. А рот превратился в подобие оскала. Губы, бледные и почти серые, терялись на фоне оскаленных белых зубов. И в голубом отсвете молний вид был наверняка ужасающим.  Но это был его вид безумия – боль, как прекраснейшая музыка, он одновременно являлся ее жертвой и творцом. И лишь когда тело обрушилось на пол, отвратительно воняя горелой плотью, Озай опомнился.
Что в это время делала хейпанка с рыжими волосами, он не знал. Более, его даже не занимал сей вопрос. Она должна была легко справиться тет-а-тет с одним мужчиной, а если нет… значит, он думал о ней слишком хорошо. Вместо этого Кето двинулся в сторону балкона, придирчиво осматривая территорию на наличие еще кого-то или чего-то незапланированных. Прошел мимо посла, упавшей рядом с кроватью и поднимающейся уже.  Едва не споткнулся о тело еще одной хейпанки с зияющей раной на груди. Не нужно присматриваться – жить будет. Если не оставить ее так лежать часов десять, чтобы вытекла вся кровь. Никого больше не увидел и углубился дальше.
Скользя взглядом по стенам, внезапно замер. Его внимание привлек большой и старый портрет, написанный маслом. В эпоху головидения такое было почти чудом, но его удивило ни это. Сила почему-то разом замолчала, точно мужчина оказался в сердце черной дыры. Красивая молодая женщина лет восемнадцати. Овальное лицо, узкий подбородок. Прямой нос. Аккуратной формы большой рот с изящной линией тонких губ. Черные как вороново крыло прямые волосы. И большие глаза ярко-голубого цвета. Цвета холодного зимнего неба…. «У тебя глаза твоей матери», сказал в тот день рождения король, улыбаясь.  Похлопал по плечу и ушел к гостям. А Озай долго недоумевал, потому что у матери, которую он видел перед собой, глаза были черные. Тогда он подумал, что дядя перепутал с отцом….».
Попытавшись зачем то вспомнить отца, Кето вдруг осознал, что не может. Его облик был размыт где-то на границе сознания. Как и облик матери. Но почему, глядя на эту женщину, на портрете, возникает чувство зеркала? Озай не знал, что настолько растерялся. И его янтарно-желтые глаза сменили цвет, сделались ярко-голубыми.
В цвет холодного зимнего неба….

Отредактировано Ozay Keto (2016-08-22 00:54:43)

-А?  - Хотя он и почувствовал ее приближение, почему то не сразу включился в реальность. Точность исполнения работы неизвестного мастера завораживала. И женщина на картине казалась такой живой. Озаю даже казалось, что он ее знает. Вот только при всем этом, ответа на вопрос дать не в силах. Нет никакого понятия, кто она, хоть Адрия и отметила схожесть. Решать этот ребус у него не было настроения, он вероятно просто огрызнулся и на том разговор имел конец. Но в какой-то из этих моментов позади раздался голос короля:
- … немыслимо! Какой ужас!... Озай? – пророк уже собирался откликнуться, но дядюшка нашел их сам. Заглянув в комнату, он обнаружил их с Инарой, стоящих плечом к плечу у портрета.  – А! Вот вы где. Не правда ли, он так похож на мать? – улыбаясь добродушно, подмигнул он женщине, кивая в сторону портрета. – Эх… какая была красавица, умница! – в тусклых голубых глазах появилась  печаль.  – Я любил ее как дочь… у меня ведь не было дочерей, - запахнувшись в роскошный расшитый халат, старик погрузился в воспоминания. Он вряд ли понимал, что Озай молчит не потому, что слушает. Озай молчит, потому что охренел. И потерял смысл происходящего еще на первых фразах. – Ошибкой за Кето ее было выдавать, поддался давлению советчиков. Вот и… получился печальный финал, а ведь я… Озай? – повернувшись, король с удивлением заметил гримасу на лице племянника.
- Вы повредились умом от стресса? – сдавленным от ярости голосом прошипел тот, обретая вновь дар речи. – Это не моя мать. Или вы думаете, я не помню ту, с которой рос до юношества? – король моргнул. Кето показалось, что растерянно.
- Ливийн была твоей мачехой. Разве отец тебе не сказал? Он, конечно, был зол на мою племянницу, приказал убрать с глаз все, с ней связанное. Но чтобы так и не сказать… вооот этоо обидаа, - как неуместно звучало. Еще хихикающий этот звук в конце. Пророку захотелось как никогда совершить необоснованное убийство.
- Обида? – желчно пробормотал он. – Отец не стал бы обижаться на смерть. Если мама умерла, то…
- Умерла? – перебил его дядя. – Да нет же, она не умерла, она…
- Ваше Величество, тут…
- Уже иду, - спешно срулил старичок, поспешив к выходу, и оставив племянника в состоянии шока.  Выходит, что всю свою жизнь он жил во лжи. Но хуже всего то, что легко мог эту ложь развеять и не делал. Он не слишком любил своих родных, как и они его. И никогда не интересовался историей дома настолько, что пропускал мимо ушей и то, что ему рассказывали. И вот она, расплата, стоять и выглядеть идиотом. И чувствовать себя еще хуже.
Развернувшись на месте, он решительно направился следом за королем. Так шлея под хвост попала, что обуял интерес – а где же тогда мамаша-кукушка? Бросила его и отправилась гулять?