Сияние атмосферы планеты идеальным ореолом обнимало столицу Осколка, и Арк уже давно на него смотрел в иллюминатор, вытянув длинные ноги в высоких сапогах и возложив их на край стола, скрестив в голенях. Спина покоилась в расслабленном состоянии на высокий спинке кресла, а руки, точно безвольно раскинутые по подлокотникам, свисали запястьями вниз, и жили только тонкие пальцы, постукивающие по мягкой обивке. Получив подтверждение о согласии главы Империи на встречу, яхта уже около сорока минут висела на орбите, точно ее владелец раздумывал, правильно ли сделал и стоит ли все-таки приземляться. Само собой, подобным хозяин не страдал на самом деле, таков уж он был – если что-то решил, то делал, даже если на первому шагу возникало сомнение в правильности поступка. Не сомневается только дурак, но, если позволять этому чувству себя тормозить, так и обречен будешь топтаться вечно на одном месте, а он уже был не настолько молод, чтобы тратить годы на это топтание. Парадокс в том, что, чем старше становишься, тем быстрее становится твой ритм жизни, точно из пальцев водой утекает каждый день, отмеренный свыше, и ты не имеешь никакого понятия, какой станет последним.
Еще десять лет назад он был полон уверенности в том, что в восемьдесят оставит главенствующий пост и уйдет на покой, но, как оказалось, досталось одной искры, чтобы спалить все благие намерения. Медленно, неумолимо, сам это понимая и чувствуя каждой клеткой плоти, он превращался в алчное, деспотичное создание, но только вовсе не проклятие Вишейта стало тому причиной, оно лишь раньше времени показало истинное лицо  - его истинное лицо, а истоки лежали в событиях восьмилетней давности. Пальцы нервно и сильно ударили ногтями по обшивки, а по лицу пробежала тень; Арк еще не утратил рассудок, и хватало ума понимать, что в центр бешеного водоворота его тянет не необходимость, а собственное безрассудство, потакание своему же бешеному нраву. Кто бы мог подумать, какое влияние на него окажут разбуженные гены матери, какой коктейль дадут, слившись с исконно арканианскими чертами. И самое отвратительное в этой ситуации он видел в том, что не мог даже списать на одержимость, на затмение рассудка, напротив, он творил только то, что обдумал, а значит, винить, окромя себя, было некого.
Наконец, коротко кивнув все это время выжидавшему жеста капитану,  арканианец задумчиво подпер подбородок рукой, опираясь локтем о подлокотник, и тяжело вздохнул.  Водя пальцами по подбородку, он внимательно наблюдал за процессом вхождения в атмосферу, находя в действе что-то невообразимо прекрасное и интригующее… почти как в женщине, с которой ему предстояло встретиться. Даана могла быть молода, могла быть доверчива и даже, быть может, много еще чего, но она была особой того пола, который славился своей непредсказуемостью без всяких духов.   И Тирант брал это в расчет, как и последствия этого; на чужой территории, без свиты, он не то, чтобы оставался беззащитен, но явно в меньшинстве, а потому кто знает, как оценит этот жест рыжеволосая ситхиня.
Спустя полчаса после посадки небольшой крытый двухместный спидер остановился на посадочной площадке возле пирамидообразного здания.  Дверь со стороны водительского сидения медленно отъехала назад,  позволяя мужчине выбраться наружу, наконец, расправив плечи и потянувшись. Из-за роста, превышающего порядком средний в Галактике, ученый комфортно чувствовал себя лишь на своем корабле или в открытом транспорте. Но добраться на переговоры с волосами, стоящими дыбом и перепутавшимися меж собой так, что корни тиа-така позавидуют, не говоря уж о лице, покрытом грязью, и растрепанной одеждой он просто не мог себе позволить, поэтому пришлось извлекать из недр яхты купленный недавно спидер. Хотя путь от космопорта сюда был недолгим, но сидеть, упираясь макушкой в потолок, а подбородком практически в свои же колени,  - не самая удобная поза для поездок. Закончив с незапланированной разминкой, он вновь погрузился по пояс в недра спидера, вынув оттуда небольшую барсетку, после чего, заблокировав двери транспорта, двинулся в сторону входа, благо что он был один, и гадать, куда идти, не приходилось. Сегодня арканианец был одет не совсем для себя обычно: на нем были любимые высокие, закрывающие колено, сапоги из мягкой коричневой замши, узкие брюки бежевого цвета. На плечах идеально сидела куртка темно-коричневой кожи, украшенная перфорированием на спине и по рукаву узорами - символикой дома Арк, и доходящая длиной до середины бедра.  Под курткой он ограничился лишь шелковой плотной рубашкой с небольшой вышивкой вдоль ворота и по линии манжет светло-зеленого оттенка.
Добравшись своим быстрым шагом до дверей здания весьма быстро, Тирант на секунду задержался, оценивая стилизацию постройки, а потом, усмехнувшись, шагнул внутрь.

Пожалуй, он не мог бы сказать, что здание его впечатлило – после изысканных, витиеватых построек Аркании, после дорогого убранства и роскоши, новая школа смотрелась серовато, усиливал это ощущение и дизайн помещений. Поэтому по сторонам арканианец смотрел, можно даже сказать, краем глаза, просто позволяя фоном мелькать коридорам, залам, декору, но не вглядываясь сейчас во все это – нет времени. К тому же, память никогда не подводила ученого; доведется нужда – в подробностях воскресит в сознании все увиденное.  Его кто-то встретил, что-то спросил, он даже не стал останавливаться на эти мелочи; нет, он не считал себя выше всех в Галактике, но и подобострастно лебезить не собирался. Да, Даана – Императрица, но он не только аристократ древнего рода, не за красивые глаза получивший свои привилегии, но и соправитель государства, так что они равны в этом смысле, и даже тот факт, что женщина могла обидеться на такое поведение, его беспокоило мало. Если ей доставляет удовольствие чье-то пресмыкание, рано или поздно оно станет ее же погибелью, а он – нет, увольте,  - не желал и не собирался, и логично предполагал, что Нокс успела заметить это еще в прошлую встречу.
Отсутствие каблуков на сапогах сглаживало и без того бесшумные шаги, странно одетый пришелец коричнево-бежевой тенью скользил по коридорам, непроизвольно приковывая к себе взгляды всех, кто встречался ему на пути.  Белые волосы длиной ниже лопаток покорно лежали на спине, точно приклеенные, лишь с краю от быстрого движения редкие пряди колыхались, приподнимаясь и опускаясь вновь.  Лицо его, и обычно не самое эмоционально выразительное, сейчас  вовсе утратило жизнь, только редко вздрагивали ресницы, когда взгляд изменял направление.  Безусловно, он чувствовал знакомый отпечаток в Силе, как будто такой же темный, как прежде, что невольно вызвало негативные мысли, и брови мужчины сдвинулись к переносице, придав взгляду холодных серо-голубых глаз угрожающее выражение, но он не задержал ни на сотую метра скорости движения, и вскоре вышел в большой, украшенный по периметру колоннами, зал, скорее всего, центральный, судя по обилию лестниц и дверных проемов. Только тут он снизил скорость, вскинув голову, дабы оглядеть помещение лучше; возможность к оному была, ибо темный силуэт в Силе приближался, становясь все ближе и ближе, следовательно, Императрица вот-вот окажется и в зоне обычной видимости.
Почувствовав за спиной ее присутствие, Тирант позволил себе легкую, но лишенную какого-то откровенного смысла, улыбку на тонких губах, и только потом развернулся, но не быстро, напротив, нарочито медленно, даже вальяжно, и уставился на рыжеволосую правительницу сверху вниз.  Он и забыл, какая она маленькая, особенно, в сравнении с ним, и это породило еще более широкую улыбку, и только потом все так же неторопливо арканианец чуть наклонил корпус вперед, градусов на десять, не больше, и качнул головой, тем самым, осуществляя приветственный поклон.  Таким обычно выражали почтение лицу, которое признавали равным себе, но к которому не испытывали при том теплых чувств.  Полагалось еще взять руку дамы и коснуться губами ее запястья, что он и сделал, чуть помедлив, потому что для этого пришлось склониться еще ниже. Серебристые волосы тут же сползли со спины, закрыв лицо, шелковистым покрывалом скользнув по ладони Императрицы на секунду раньше, чем ее кожи коснулись сухие губы.
- Мое почтение, Ваше Величество, - выпрямившись, глухим, низким голосом приветствовал он женщину.

Первое, что бросилось в глаза, это едва уловимое изменение в лице женщины, но даже волосок не шевельнулся на лице его; и дело было не в этикете, просто для самого себя он считал недопустимым каким-либо образом дать женщине, любой женщине, понять, что в ее облике присутствует несовершенство. Хрупкие и нежные создания, они так ранимо воспринимают свои изъяны и неудачи в намерении их скрыть, что меньше всего хочется выказывать свое презрительное снисхождение, отмечая их дефекты в теле или одежде. Поэтому он продолжал спокойно, невозмутимо даже, смотреть в лицо Дааны сверху вниз.
- Благодарю вас, миледи, - с едва заметным поклоном произнес арканианец таким тоном, с какими интонациями мурлыкают иногда крупные хищники из кошачьих - Только позвольте, - рука плавно поднялась вдоль руки Корас вверх, пока не достигла уровня ее ключиц. А потом, все так же медленно, чтобы не заставлять рыжеволосую особу занервничать, приблизил ладонь  к ее телу лишь затем, чтобы аккуратно снять с черной ткани выделяющуюся соринку, невесть каким образом туда попавшую, в это время не прекращая говорить, - заметить, что у вас вид куда более уставший. Вы - красивая женщина, ваше величество, - рука ученого вернулась на "свое" место вдоль его тела, а брови чуть сошлись к переносице, точно он о чем-то задумался, - И даже эта печать грусти только оттеняет еще больше ваше очарование, - уголки губ слегка приподнялись вверх и почти сразу же опустились, возвращая облику Арка прежнюю серьезность, граничащую на опасных соотношениях с мрачностью. - Но я чувствую себя бессовестным наглецом, посмевшим отнимать время, которое вы могли бы потратить на отдых, и, более того, я был бы куда более рад видеть улыбку и здоровый румянец на вашем лице, - тут он сделал шаг вперед, практически нарушая уже общепринятые границы личного пространства, оказываясь не далее, чем на длину руки от плеча до локтя, от этой юной, но лишь физически, женщины невысокого роста, облаченной в платье простых цвета и кроя, без лишних украшений. Она совсем не походила на Императрицу, и это отчего-то вызвало в нем теплые эмоции.
- Что ж, я с радостью последую туда, куда вам будет удобно, ваше величество, - бархатным, обволакивающим голосом на пониженных тонах ответил он на предложение ситхини. - Потому как я не устал, и, если пожелаете... - тут арканианец снова отступил назад, на два уже шага, оборвав предложение на середине. Голова его дернулась в сторону, и спустя мгновение ледяной взгляд пригвоздил к полу небольшую группу, очевидно, учеников. Что почудилось ему в их ауре, в их взглядах, он и сам не осознал еще, но то, что это не понравилось мужчине, было очевидно, стоило лишь посмотреть на его в миг заледеневшее лицо. Линия рта стала жестче, подбородок выдвинулся вперед и поднялся вверх, а взгляд прищуренных глаз, казалось, обладал силой заморозить на месте и распылить на микрочастицы.

Гнев, всколыхнувшийся было перешептывания за спиной, улегся практически сразу, подконтрольный даже теперь все еще доминирующей над всем силой воли. Что ж, любой из его рода понял бы причину недовольства - на Аркании столь невоспитанное созерцание в упор старшего члена, не говоря уже о перешептываниях и улыбках, не подобающих ситуации, воспринимались почти как личное оскорбление. Но вертикальные складка разгладилась, брови вернулись в обычное положение, а голова была опущена чуть ниже, лишь нижние  веки несколько раз дернулись вверх, точно этим прищуром арканианец брал на неведомый прицел наглецов. Но он был не на Аркании, тут иные законы, иные порядки, и разумнее обращать на них внимание, нежели упрямо проталкивать свои постулаты. Так что к тому моменту, когда изящная женская рука коснулась его, он уже успел успокоиться, а потому повернулся к женщине с легкой улыбкой на бледных губах.
- Как прикажите, - вновь повторил он свое согласие, двинувшись за Императрицей по лабиринту комнат и коридоров. К нему вернулось прежнее высокомерно-холодное состояние, та короткая искорка заботы и симпатии, что проскочила прежде, испарилась. Ледяным ореолом вились вокруг нити Силы, морозными иглами впиваясь в любого, кто посмел бы приблизиться. Но неведомо было даже ему, во что превратится эта незримая корона, когда они окажутся в кабинете, и Даана скажет то, что сказала.
- Он уничтожен, - произнесла женщина, испытующе глядя на него, и Тирант, прежде откровенно встретивший ее взгляд, не отвел взора и сейчас. Но ее намек более чем достиг цели: сначала по лицу скользнула тень, наползая на правую сторону лица. Вздулись жилы, синими полосами выступили капилляры, а лоб покрыла холодная испарина; в тот же миг первобытная, чистая ярость вскинулась в нем бешеным конем на дыбы, снося все на своем пути. Как не вовремя, лишь успел подумать мужчина, потому что потом все его силы рассудка и тела брошены были на попытку удержать этот хаос в себе. Меж тем лицо его продолжало претерпевать изменения; точно кислотой облитая, исчезала кожа, деформировались мышцы, бельмом заплывал глаз, а скозь изуродованную часть рта можно было рассмотреть ровные ряды белых зубов, плотно сжатые, даже стиснутые. Вены вздулись канатами напряженными и на шее, кровь точно разом отошла от лица, так побледнела кожа. Опасно сверкнул здоровый глаз, в котором не просто был лед, напротив, это был лед с глубин расселин Аркании, лед, в котором клубился туман той самой первородной Тьмы, которую когда-то являл собой Вишейт.  Пальцы, мелко дрожа, сжимались сильней в кулак, дыхание участилось настолько, что даже со стороны это стало заметно. Казалось, еще секунда, и хаос вырвется наружу, в бесмысленной злобе уничтожая все на своем пути; но перед Арком была только Даана, Правительница Империи, к которой он прибыл на переговоры, и Тирант это понял даже сейчас. Нелегко было, не хватало рычага, чтобы опереться, но тут освещение так забавно упало на волосы ситхини, превратив ало-рыжие локоны в локоны цвета медового золота. Блеснули зеленые глаза, и перед глазами всплыло лицо Инары, верашним вечером на Аркании. Она настоятельно просила его подумать, сможет ли он преодолеть свои приступы....Забота.... Забота о себе приятна даже зверю, что же говорить о человеке. Забота несет в себе согревающий свет, пусть это не разгоняющий тьму свет любви, но даже он может многое. И сейчас стал для него тем самым рычагом; холодный вихрь Силы в последний раз взвился вокруг мужчины, а потом, скуля, исчез. Тень сошла с лица, оставив лишь бледность и испарину доказательствами того, что не померещилось. Арк на мгновение утратил свою царственую неприступность, пошатнувшись и спешно оперевшись одной рукой о спинку кресла.
- Ваш друг оставил свой след, - устало, точно надломленным голосом от чрезмерных усилий, отозвался арканианец, не глядя больше на собеседницу. - Но не стоит беспокойства, ваше величество, я справляюсь, - вторая рука скользнула вниз по лицу, медленно утирая влагу.  - Полагаю, вам интересно, зачем я прибыл? - невозмутимо перевел разговор ученый, не имея желания сейчас кому-либо жаловаться. Да и на что жаловаться?

И кого я должен убить ради этого? – даже сейчас, еще не до конца прийти в норму, арканианец все же сумел допустить в голос немного легкой иронии, пусть даже эта ирония и осталась лишь в его сознании, как и сама фраза.  Он не принадлежал к темному Ордену, однако, именно на Аркании когда-то жил великий мастер Джетт, оставивший свои знания потомкам, да и сам Арк, преследуя лишь ему ведомую цель, упорно собирал разнообразные реликвии древности, в особенности, относящиеся к Силе. Темная сторона никогда ничего не дает бесплатно, как и любая другая, но ее плата за собственное благополучие, как правило, более высокая и более беспощадная. Он перелопатил много источников, немало времени провел в медитации, воскрешая свои собственные знания из недр разума, но не нашел ничего утешительного. Собственно, это и было его причиной иронии сейчас. Ситхиня говорит об этом так спокойно, так буднично, но для его души есть кое-какие препятствия, и они связаны не с философией джедаев даже. А может, и не говорит, просто еще не до конца утихшая вспышка дает о себе знать, и ему везде чудится что-то ужасное, мерзкое, но ускользающее от сознания. – И я попрошу вас, не называйте при мне его. Нет, не говорите о нем лучше вовсе, - на короткий миг лицо мужчины снова исказилось, он даже слегка поднял, выставив вперед раскрытой ладонью, руку, точно намеревался дотронуться до Дааны, только вот это было невозможно – она стояла слишком далеко. И только сейчас он повернул к ней лицо, поднял взгляд. - Мне тяжело слышать его имя. -  Кровеносные сосуды лопнули в том глазу, что прежде был затянут бельмом в момент приступа, создав вокруг серо-голубой радужки кровавый ореол.  Зрачок еще был расширен, хотя уже не так, как в момент схватки с самим собой, когда занимал почти всю радужку. Этот взгляд мог бы выдавать человека безмерно уставшего, подчеркнутый залегшей под глазами тенью, если бы там, в этой ледяной бездне, не полыхало пламя. В своих суждениях Императрица была права, возможно, даже не зная, насколько – он весь состоял из пламени, только несло оно с собой не раскаляющий жар, а космический холод. Если бы хоть раз он дал свободу тем эмоциям, что таились там, на свет вырвалось бы чудовище, в равных которому по бесчувственности и бесчеловечности стоял бы Вишейт, быть может, еще Нихилус, да и все, пожалуй.  Свалившееся на его голову проклятье лишь подпитывало это чудовище, и Арк не был уверен, что еще не перешагнул ту грань, которая отделяет живое существо с чувствами и желаниями от того, кто не видит никакой ценности в чужой жизни, кого ведут только собственные желания и амбиции,  кто легко уничтожит Галактику просто научного интереса ради…. Если вспомнить эксперименты, которые он не просто санкционировал, но и проводил, картина будет не утешающая. А впрочем, какая разница! – полыхнуло в мозгу вспышкой сверхновой, и в этот момент ученый легко расправил плечи и выпрямился, чувствуя, как наполняется энергией вновь каждая клетка тела.  Должно быть, чувствительность и доброта не предназначены ему судьбой, коли только в своей надменности, нейтральности и холодности он легко находит источник Силы. – Однако, я думаю, столь умудренная знаниями Дарт Нокс, - последовал легкий кивок – Может знать куда больше, чем я, и буду признателен, если ваше Величество мне откроет глаза, - на сей раз склонившись ниже, арканианец неторопливо поднял с сиденья барсетку, открывая ее руками – он не любил пользоваться Силой там, где хватало иных возможностей. И извлек из небольшой квадратный футляр. – И все же, я позволю себе отклониться от темы, потому что все пошло не туда, куда я хотел бы изначально, - легкая улыбка скользнула по губам, когда, повернув футляр к себе, он открыл его. – Позвольте в знак моего искреннего расположения и добрых намерений преподнести вам скромный подарок, - и мужчина подошел теперь ближе, остановившись в метре от женщины, и развернул футляр к ней. На подушке из темно-зеленого бархата лежало, искрясь на свету, колье тончайшей работы*. Золото высшей пробы, превращенное в кольца и соединенное в цепочку лучшими ювелирами Аркании. В центре дорогой вещицы, как сердце цветка, переливался большой алмаз редкого цвета морской волны, впрочем, сотни белых алмазов разного размера дополняли ансамбль, щедро украшая изделие по всему периметру. Несмотря на свою кажущуюся простоту, любой знаток бы ахнул, увидев эту безделушку. Ее изысканность была в простоте, но ее стоимость могла считаться неприличной для подарка, и все же Арк не держал ни на секунду мысли о том, чтобы воспринимать эту вещь как попытку подкупить рыжеволосую ситхиню. Ему нравилось, действительно нравилось оказывать подобные знаки внимания тем, кого он считал достойными.  - И я буду неимоверно польщен, если вы позволите примерить его на вас.

Отредактировано Tirant Ark (2015-12-04 18:58:46)

Хотя слова Императрицы, резко сменившей свое состояние в Силе, были нацелены на одно, достигли они другого, и Арк понял, насколько они разные, окончательно и бесповоротно.  Она не понимала, потому что видела по другому – хотела видеть по-другому. Именно поэтому не всколыхнулось в нем ничего, ни тени злобы, ни ряби ярости, просто короткий и несколько опечаленный вздох. Рыжая женщина не видела того, что видел он, и явно плохо знала о его натуре. Бояться? Нет, в нем не было страха перед Вишейтом тогда, нет его и сейчас, лишь отвращение, и именно поэтому он не хочет слышать этого имени – как утонченный аристократ не пожелает смотреть на кусок тухлого мяса в своей тарелке, поставленной к обеду.
Поэтому он спокойно, аккуратно извлек колье из футляра и, положив его на свою ладонь, приблизился к Императрице еще и сделал шаг в сторону так, чтобы оказаться у нее за спиной. Потом его руки оказались спереди, над ее плечами, и бережно опустили изделие искусства ювелиров сначала центром – цветком ровно в ямочке между ключиц, а потом разошлись в разные стороны, пока вся цепочка не обняла тонкую шею ситхини.  Деликатно проскользнув одной рукой ей под волосы и приподняв их, он соединил замок, при этом невольно скользнув кончиками пальцев по затылочной части шеи женщины.
- Нет страха, миледи, - чуть наклонившись над ее плечом, шепнул он ей на ухо. – Только вкус редкой мерзости в воздухе, когда такие прекрасные губы говорят это имя. – Теперь былое самообладание вернулось к арканианцу, и Даана вновь могла и видеть перед собой, и чувствовать в Силе спокойную, отдающую зимней стужей ауру мужчины, абсолютно безжизненную, как бескрайние равнины Аркании. Опустив волосы правительницы, он вновь отошел от нее, остановившись сбоку, и долгим взглядом скользнул по лицу и плечам. – Вы божественны, - изрек вердикт Арк, чуть качнув головой, а потом сложил руки на груди.  - Буквально созданы для столь изящных вещей, такая грациозная, прекрасная. Ваш муж обязан осыпать вас самыми изысканными вещами, - Томно-зачарованное выражение его глаз исчезло, уступив место более привычному, опять же, взгляду ученого, в котором может быть интерес, но не сантименты. – Но, позвольте узнать, зачем вам это? – протянув руку, он легко коснулся ее брови, точно скульптор, скользящий ладонью по изгибам скульптуры, дабы убедиться, что она безупречна. Она могла бы быть безупречна, но это асимметрию, едва уловимую взором, изрядно портил имплант. Несколько… халтурно, что ли, его соотечественники выполняли подобную работу куда как более изящно.  – Впрочем, прошу меня простить, - он отдернул руку и чуть поклонился, прикладывая руку к груди, в знак извинения, - полагаю, это не мое дело.

Улыбка… зарождающаяся тонкой, невесомой вуалью на уголках губ, но постепенно расползающаяся во весь рот, пока не обнажит ровный ряд крупных белых зубов. Подбородок медленно поднимается вверх, во всю длину обнажая тонкую изящную шею, плавно переходящую в покатые плечи правильного разворота… Меланхолично скользящие вверх руки, пальцы, гладящие колье, вверх-вниз; они не дрожат от волнения, их ведет уверенность в собственном превосходстве, а эта побрякушка так, пустяк, служащий лишь для отражения прекрасного творения разума…. Если она довольна тем, что только что трогала, улыбка исчезает, а тонкий язычок медленно облизывает сначала нижнюю, а потом верхнюю губу, и только тогда она поворачивается, и по откровенному блеску в глазах он понимает, что она довольна…. Следящий за действиями Дааны Арк сам не заметил, как параллельно картинке наяву, в памяти всплыла другая. Это как игра, непонятная, но по своему интригующая – угодить тонкому вкусу к драгоценностям и раньше было нелегко, особенно, первое время, но теперь, на Хейпсе, где обычные знаки внимания произведены в целый церемониал со своим – и весьма суровыми – правилами, это игра перешла на новый уровень. Теперь у шиидо был легкий доступ к таким предметам роскоши, о которых и он бы не задумался, а потому за это короткое время она стала настоящей аристократкой Кластера в этом смысле. Но, подумав, что все удовольствие заключалось лишь в итоге «угадал-нет» и этом блеске, то ошибетесь; основной смак настигал в тот момент, когда женщина позволяла тебе одеть на нее презент. Именно в тот короткий миг, когда руки аккуратно укладывают на ее нежную кожу холодный блестящий металл, исподволь касаясь самым краешком подушки пальца бархатистой поверхности – вот оно, высшее искушение таинства. На Хейпсе  же он познал еще большее наслаждение в этом действии, потому что, именно позволив подносителю-мужчине самому одеть на нее украшение, хейпанка допускает его в особое, интимно-целомудренное, положение, что только хейпанец, воспитанный в этих правилах, ощущает всю степень расположения к себе в такой момент. На удивление, и он сумел в это таинство проникнуть, прочувствовать….
Даана же была другой, почти сразу очевидно, что это женщина, не избалованная подобными вещами, не привыкшая к ним. Он успел заметить зародившуюся и на ее губах было улыбку, но та тут же исчезла. Девушка ощутимо погрустнела, и в этот момент он наконец понял, что за прореху ощущал в Силе…. А ведь грешным делом подумал, что это связано с Вишейтом, очевидно, нет, не станет та, что так рвалась от него избавиться, по нему тосковать, хотя… бывает, безусловно всякое.
- Благодарю вас за столь лестный отзыв обо мне, - арканианец тепло улыбнулся, вновь приблизившись к женщине, внимательно всматриваясь в глубь ее глаз. Лед перестал быть единственным обитателем его взгляда, как и высокомерие, потеплев же, серо-голубые глаза перестали быть такими холодными, куда более став походить на человеческие. Оказалось, что в них может загорать мягкий свет, которому суждено согревать, но не обжигать; только видели это единицы. – Мне не передать словами, как я сожалею вашей утрате, - он согнул руку в локте и прислонил ладонь к груди в том месте, где у людей, как, впрочем, и у большинства рас, располагалось сердце, и чуть наклонил голову вниз, выражая тем самым скорбь, как принято у его сородичей. – Должно быть, я не ко времени прибыл к вам, отвлекать вас, миледи, государственными делами, когда вы еще не оправились от своего горя, это есть моя величайшая бестактность, и я смиренно прошу простить мне ее. Если же повелите мне прервать визит и уйти, я покорюсь без тени недовольства, - он снова поднял голову. Адрия находила всегда, что сострадание, отчетливо проступавшее на его лице, как сейчас,  ему очень шло, добавляя своеобразного очарования оживающему от каменной неприступности облику. – Но… вы сказали, собирать по частям? – в голосе засквозило недоумение вместе с нотками тревоги. – Как же так вышло, неужто кто-то пытался причинить вам вред? – в Голосети, конечно, что-то было о событиях Сеола, но в те вещания он и не вслушивался, будучи сильно занят своими делами. - Почему же вы не обратились ко мне? Не может быть, что не знали о том, что киберимплантирование на Аркании давно поставлено на высший уровень, как и лицевая хирургия! - тут добавились то ли ноты обиды, что Императрица не вспомнила о мастерах своего дела вот уже тысячелетия,  то ли негодования тем, что неведомый мастер так нахалтурил.

Тирант слушал правительницу одного из Осколков внимательно, но молча.  Вспыхнувшая было на лице человечность так же быстро исчезла в небытие, вернув лицу былую непроницаемость. Арканианец точно превратился в статую; скрестив руки на груди, расставив ноги в сапогах чуть шире плеч и склонив голову вниз, точно бы задумавшись или задремав, как можно было бы ошибочно подумав, если бы из –под густых нависающих бровей, едва заметно сдвинутых к переносице, то и дело не сверкали вполне себе живые и активные серебристо-серые глаза. Почти неизменный оттенок при расслабленном состоянии. В коем сейчас и пребывал арканианец, хотя поза его была отчасти закрытой, но в том не было вызова Императрице – он всегда так держался, ему было удобнее всего. Рот больше не менял формы, тонкие губы так же пребывали в расслабленном состоянии, однако, и улыбки не было. Каждое слово он впитывал, точно губка, но молчал не потому, что ему нечего было сказать…. О, будь его воля, он мог бы сказать много чего, быть может, даже слишком много, но есть тайны, которые касались не только его, а потому хватало самообладания держаться.  Когда же женщина прошла к столу и присела на краешек, он лишь чуть переместился в сторону, чтобы повернуться к ней, да немного прищурился, словно бы иронично, но опять же, не издал ни звука.  Утраты - это цепи… - прозвучало эхом в сознании, и Тирант усмехнулся про себя. Он совершенно по-иному смотрел на кодексы, чьи бы то ни было. Точнее, арканианцы находили утраты не признаком победы и свободы от цепей, напротив, глупейшим поражением, лишь не желая признавать которое, разум ищет красивые оправдания. По сути своей, ситхи куда зависимее от этих красивых слов, сколько своих глупостей они ими оправдывают – страшно подумать. Нет, не один арканианец не станет обманывать свой разум ложными постулатами  - ибо это путь к регрессу. Если ты упустил что-то из своих рук, ты допустил ошибку. Твой план оказался не идеален, и только поняв это, ты не повторишь подобной ошибки в будущем.
- Не верю, - однако, совершенно внезапно это стало первым, что изрек Арк, когда Даана закончила говорить, но сказал это спокойным, уверенным, возможно даже слишком, тоном. – Простите, но я, как биолог, - тон стал еще чуть резче, - как разработчик уже не одного кибернетического устройства и имплантата, могу с уверенностью заявить – в полевых условиях то, что я вижу – невозможно. Ваша милость, - вот теперь на губах заиграла полуулыбка, - не один год Аркании – и Арконт в частности – снабжала имперские корабли медикаментами и имплантатами. Я знаю среднюю комплектацию любого медотдела, как свой дом, - неопределенный взмах рукой, -Даже лицевые хирурги не привели бы после ранения все в такой порядок без кибер-технологий или… - тут возникла короткая пауза, - донорского материала. Но не говорите мне, что корабли Империи теперь им комплектуются – это очень дорого.  Это могли сделать только в клинике, - тут серебристый оттенок опять сменился на более темный, - и это была не моя клиника. Это почти обидно, Ваше Величество, - завершил свою речь глава Арконта и словно бы нахохлился. – Что же до Силы, то я не отношусь к тем, кто считает, что на все воля ее. Мы сами куем свою судьбу, и цену за это выбираем сами. – и снова замолчал, не сводя взгляда с Дааны.

Что ж, можно было с уверенностью сказать, что он услышал от Императрицы все то, что хотел. Ничего более, ничего менее, как абсолютно точное, до идеального, попадание в мишень, отчего лицо мужчины слегка расслабилось, делая визуально его еще моложе, чем он и без того казался. Широкие темные брови уже не нависали тенью над серебристо-серыми глазам.
- Простите, Ваше Величество, – мужчина лениво усмехнулся, вальяжно подняв руку, освобожденную от «замка», и поправил свои длинные волосы, отбросив их на спину. – Вот только я не отношусь к числу ваших подданных, я лицо, обладающее дипломатической неприкосновенностью, -  хотя мужчина улыбался, Даана отчетливо могла уловить в Силе то легкое шевеление, которое ясно давало понять- пред ней не тот человек, что позволит себя запугать или подавить морально. За приятной располагающей внешностью скрывалась жесткая воля существа, привыкшего быть независимым до последнего своего вздоха, из поистине тех редких особей, которых и в самом деле проще убить, чем сломать. Он не угрожал Корас никоим образом, просто предупреждал на том уровне, что был ей ближе слов – Тирант Арк может быть надежным другом, но бойтесь сделать его своим врагом. – Что же до всего остального, давайте оставим этот разговор. Возможно, вас ввели в заблуждение ваши люди по умыслу или недомыслию, но, поверьте, я как никто знаю, из какой смертельной тьмы можно вытащить человека. И все же есть вещи куда более насущные.
Он спокойно выдерживал ее близость, не отступив, но и не приближаясь, только смотрел на женщину сверху вниз тяжелым пристальным взглядом, в глубине которого плясали странные огоньки.
- Верно, расстались мы не очень, но смею ли я в том винить вас? Не думаю. Однако, невысокого вы мнения обо мне, стало быть, если думаете, что я отказал бы вам в помощи даже тогда. Однако, речь стоит о другом – зачем я приехал, как вам кажется?