Гонки темный не любил. Вроде бы его горячая ондеронская кровь должна была способствовать любви ко всему, что сопряжено с риском и адреналином. Но нет. Однако на гонках всегда много разношерстной знати и присутствие там еще одного ондеронского графа вряд ли станет слишком кому то интересно, хотя подобного нюанса он не исключал. На этот случай внизу, перед входом в аэрокаре были еще четыре человека охраны. Символической конечно. Кето сидел уже минут десять, как будто проглотил палку, чему был свой мотив. Сегодня на Орд-Мантелле свирепствовали магнитные бури, повышенная влажность и жара снова напомнили пророку о давнем переломе. Спина и лодыжка ныли то попеременно, то в лад, мужчина то хмурился, то сжимал губы в тонкую линию. К боли он привык, терпеть ее уже много лет стало практически неизбежной необходимостью, но сегодня это злило. Ему нужно было лично глаза в глаза посмотреть на работу своего «приобретения», но трудно сделать это адекватно когда ты зол как сам дьявол.  В таком состоянии он мог среагировать на женские чары высшей масти только будучи пьян, и не хотелось бы нарушить оценку предвзятостью. В какой то момент пророк был готов уже нажать кнопку и вызвать услужливого официанта с бокалом вина. Но..
Появление гостьи он ощутил заранее и передумал. Вместо этого постарался придать себе более непринужденную позу, закинув левую ногу на правую, а руки положив поверх колена одна на другой. Короткие русые волосы были уложены назад. Маскировка в Великой Силе вернула его глазам природный ярко-голубой цвет, а коже большую смуглость. Род Кето не были слишком смуглыми даже под солнцем Ондерона, их кожа была максимально оливкового тона. У Озая же чуть светлее и золотистее. Шрам он прятать не стал и неровная светлая полоса когда то обожженной плоти пролегала через всю правую щеку. Белая рубашка. Темно-синий костюм: приталенный удлиненный камзол до середины бедра на одной пуговице. Ни узоров, ни вышивки. Прямого покроя брюки. В тон кожаные ботинки. Комлинк на левом запястье на широком ремне. И неизменные перчатки. Иными словами выглядел он хорошо, приятно, но не вычурно. Широкие плечи обтянуты тканью, спина прямая, и таким он собирался ее встретить. Но ощутил легким дуновением предостережение Силы, понимая – еще два шага и женщина упадет.
Как дворянин он не мог это проигнорировать. Как пророк мог. Темных не натаскивали быть галантными, и это все еще была рабыня и ксенос. Но здесь и сейчас он был под легендой, легендой о графе Кето. Может род Кето и славился своей жестокостью, но явно не невоспитанностью. Он поднялся, сделал разворот и два шага быстрее, чем она те самые два перед падением. Ее колени не успели опуститься на пол, она уже покоилась в кольце крепких рук, держащих ее под поясницу и шею. Одно короткое движение. И вот уже одна рука переместилась с талии под колени, чтобы обморочное создание удобнее было поднять. Он знал как она выглядит. Знал что она достаточно красива. Поэтому не шарил по лицу и телу взглядом, а просто и деловито подхватил, поднял, немного пронес и опустил в кресло. Придерживая освободившейся рукой ее подбородок, чтобы голова не запрокинулась, он легко похлопал кончиками пальцев в перчатке другой рукой женщину по щеке.
- Сударыня? Вам плохо? Вызвать меддроида? – участливый тон. Но не слишком. Не более чем полагается. Он сейчас сидит перед ней на корточках и вполне открыт обзору. – Может воды? Вина? У вас давление возможно? – весь из себя аристократ, браво, Озай.

Едва только женщина подала признаки жизни, Кето поднялся. Потянулся и подал ей стакан с водой, наполненный из графина с подноса. Без лишних движений, поскольку рост и длина руки позволяла, а потом сел на кресло рядом. Он все еще держался напряженно, поскольку боль так и не отступила и поясницу то и дело сковывало парализующими приступами. Он по прежнему держал внимание на лице твилечки, но вид его был непроницаемым. Он думал не о том, что она говорила, но как она говорила. Интересно. Это такой трюк расположить собеседника? Или она так растерялась? В любом случае выглядит забавно, хотя я не могу опознать в ней роковой соблазнительницы. Пожалуй… это моя рассеянность? Или стоит считать именно таковых женщин ими? Они кажутся тебе обычными, втираются незаметно в доверия и кажется что рядом с тобой уже много лет. Кхм.
- Ничего страшного, - негромко и мягко сообщил ей пророк. Он даже позволил себе аккуратную выверенную улыбку, которая немного преображала суровые черты лица во что то более человечное и приятное. Но голубые как небо глаза все так же оставались неизменными. Почти стеклянными. – Сегодня жарко и очень влажно. Я не удивлен. Любому могло сделаться дурно. – он протянул руку раскрытой в хват ладонью, чтобы взять стакан у дамы. Но пальцы в черной перчатке придавали этому жесту угрожающее выражение. Так живо напоминающее любимый жест владыки Вейдера, хотя откуда о нем знать рабыне с Ботавуи?  - Не волнуйтесь. Позвольте я закажу для вас вина? Это поможет вернуться к чувству быстрее. – разумеется вопрос чистая формальность. Его рука уже опустилась на кнопку вызову и граф продиктовал заказ. Вино. Два бокала. Ваза с фруктами. Шоколад. Простой и обычный набор- не все настолько увлечены гонками чтобы забыть о мирском. – И правда где мое воспитание? – усмехнувшись он встал. Завел одну руку за спину, вторую прижал к животу и поклонился. Поясница тут же отозвалась выстрелом по самим нервным окончаниям, но пророк и глазом не моргнул. Разве что глаза на короткий удар сердца стали темнее. – Позвольте представиться. Граф Озай Кето. К вашим услугам, миледи.
Выпрямившись он сел обратно. На лице держалась улыбка, но хотелось просто взять и разнести в щепки телекинетическим ударом что нибудь. Причиной этому стала все та же поясница, которая не смирилась с поклонами и оцепенела постоянной болью. Поэтому граф в кресло опускался так, что дед-король выставил бы максимальные оценки за исполнение идеального придворного маневра посадки в кресло. Спина прямая. Плечи развернуты. Голова гордо поднята. Отставить одну ногу чуть под кресло - опорная. Чуть присогнуть. Принять на нее весь вес и сгибать сильнее, пока грациозно не сядешь на краешек.

Отредактировано Ozay Keto (2017-02-21 22:25:21)

Даже близко она не представляла насколько это «на грани». Ей неведомо, что сидит она бок о бок – рукой дотянуться можно без усилий – с ситхом. Ему не нужно даже концентрироваться, чтобы прочитать ее мысли. Считать ее чувства. Узреть ее эмоции и желания. И он не свят в терпении своем, правильнее в его отсутствии.  Вот она тонкая нить по которой надо, надо пройти, чтобы не сорваться, не упасть. Возможно… в прямом смысле. Их ложа высоко над землей, лететь недолго, но фатально. И даже прочное стекловидное вещество – пластик, защищающий от порывов ветра, грязи и камней, которые появятся с началом старта от бешеных скоростей, не спасет – не с ним. Одного щелчка пальцев достаточно, одного легчайшего мысленного усилия, чтобы потоки Силы сплетясь в незримый кулак обрушили пластик вниз. Озай Кето все еще трезв. Но она не права – он не стресс снимает алкоголем. Он включает функцию «непринужденный контакт с людьми/нелюдьми» и разница меж этими двумя условиями только в количестве выпитого.  Этой миловидной женщине чужой расы привыкшей к умению обращаться с мужчинами и к вниманию оных не известно, что сидит она не просто рядом с темным. Этот темный – ксенофоб, пускай он и придерживается принципа брата о нелюдях. Если они наделены талантами или нужными умениями, он согласен подавить свои пристрастия. Она думает о нем. Что ж это логично – барон дал ей задание его расположения добиться, и он подыгрывает ей. Но ему необходим алкоголь… иначе одно ее неосторожное прикосновение к нему может обернуться женщине сломанной конечностью, есть крайне короткий список тех, кому дозволительно без предупреждения прикасаться к графу – и пророку Темной стороны – Озаю Кето.  Она безошибочно чует в нем не просто аристократа, и это делает ей плюс. Кето слегка прикрывает веки, запрокидывая голову назад и это действие обнажает его шею. Позиция уязвимая, но в пророке нет страха – он чувствует все вокруг и его рефлексы быстрее, чем у кого-либо, чем у этой женщины… задумай она подлое. Твилечка обошлась ему в более чем крупную сумму денег, но одной лишь информацией от сереннийца перекрыла в глазах Озая большую часть суммы. Язык коротко скользнул по тонким пересохшим губам…. Рука поднялась и пальцами погладила шею вдоль горла по обе стороны.
- Вы правы, - через некоторую паузу ответил он ей на ее первое предположение, но позы так и не изменил. Вторая рука безжизненно покоилась свесившись с подлокотника. – Я видел все возможные особенности климата Галактики во всем его разнообразии. – в этот момент прибыл заказ, доставленный дроидом. Этот же дроид замер, изображая столик. Кето спокойно прервал свою странную позу для чужих глаз, взял бутылку. Наполнил один бокал. Подал его женщине. Наполнил второй. Поставил бутылку на место.  Приподнял бокал слегка и кивнул. – Ваше здоровье. – После чего сделал долгожданный глоток.  Еще один. И снова замер, глядя на экраны.  Внизу выстраивались ряды гонщиков, и все внимание графа было приковано к ним.
- Я не назвал бы это таковым, - короткое движение плечом. И снова несколько глотков, пока бокал не опустел.  – На Орд-Мантелл меня привели… дела. Это всего лишь способ убить время меж ними.  – он даже улыбнулся.  Но на женщину так больше и не посмотрел ни разу, позволяя и ей наблюдать только свой острый, но приятный профиль. И он, и брат лицом пошли в матушку, потому будучи разных планет, и схожи были лицом и отличались немного. Но Озай имел профиль типично ондеронский. Горячий темперамент, вспыльчивый нрав, агрессивность и страсть к независимости, свободолюбие и жестокость, сила воли и пагубные пристрастия к развлечениям разного рода – вот каким был типичный представитель его народа. Что ж. Озай не был готов биться об заклад, что далеко ушел от него.  Мало кто в Галактике так же страстен и щедр вместе с настойчивостью в своих ухаживаниях за дамой сердца или другой части тела, как мужчины Ондерона. Это прекрасно всем известно…. Но вряд ли подумаешь о верности слухов, изучая за образец графа Кето. Он сидит рядом с красивой и грациозной женщиной, ловит заинтересованные взгляды – на ней конечно – с других лож, ловит, но абсолютно к этому равнодушен.  Он только наполняет бокалы снова и пьет, впившись взглядом в стартующие машины. В этом для Озая своя игра – и не в ставках. Не в риске. Он конечно делал ставки, только ему не нужно гадать о победителе. Он знает его заранее, потому что сегодня победу делает не Фортуна, сегодня ондеронский граф в темно-синем костюме за нее. И во – бумс! – один из пилотов уже в трехстах метрах от старта внезапно не справляется с управлением и въезжает на всей скорости в одну из колонн. Но разгон маловат, чтобы снести ее. Так что сидящие там, наверху отделываются лишь испугом, а остальные машины проносятся мимо. И только тогда на губах мужчины впервые появляется по настоящему живая, чувственная улыбка, тонкая. Тихая. Почти неприметная.
- Ну а вы каким же образом здесь ? - и он слегка поворачивается к ней, фокусируя взгляд сразу на лице. Хотя на совершенном теле женщины есть куда посмотреть, кроме глаз.

Отредактировано Ozay Keto (2017-02-22 16:48:19)

Если бы он не сидел… или пил… то точно бы сел или подавился. Вскользь проскочившие мысли о нем оказались настолько неожиданными, что пророк едва не округлил глаза, чтобы впериться в женщину почти что оскорбленным взглядом. Но в итоге удержался, и взгляд его не изменился. Только слегка потемнел. Он никогда не считал себя идеальным. Ни как пророк. Ни как мужчина. Но получения удовольствия именно что плотского от издевательств над женщинами явно за собой не замечал, предпочитая более классические способы. Однако не все ли равно ему, за кого она принимает? И все же было в этих домыслах что-то обидное, как если бы ему плюнули прямо в лицо. Разгорающаяся внутри ярость начала прорываться нехорошим отблеском в зрачках, и Кето спешно отвел взгляд, делая вид, что ему срочно захотелось еще вина. Налил резким движением, несколько багряных капель улетели мимо бокала на «столик», таким же резким движением выпил.

- Что? – недоуменно поднятие левой брови вверх внутренним краем, отчего лицо сразу казалась не столько недоуменным, сколько грустным. – Кто? Лайнел Оркетт? Кхм… - мужчина опустил взгляд к полу, хмурясь и поджав губы. Спустя минуту отрицательно тряхнул головой. – Возможно. Что-то вертится на уме. Но не могу вспомнить. Наверно, мы просто где-то пересекались. А кто он такой? - и невинный взгляд голубых глаз, в которых только любопытство. Как ребенок. Ярость обуздана, но он не забыл. Более того, если создание ей оптимальных условий проверки в рамках образа теперь требует разыграть садиста – что ж. Он разыграет. Ему нравились женщины, он был приучен оценивать их красоту с детства, но уже давно минули дни благоговения перед этими странным, не похожими на него созданиями. Работа давно приучила к одному простому правилу: если нужно – делай то что должен. Если на его пути будет женщина, он ее ударит, будет пытать, принуждать. Насилие – если способствует достижению цели. Убийство – если необходимо. Ничего личного, просто работа.
Просто работа….
Он ударил даже Ёе. Помнил, как хрустели кости в хватке. И почти непроизвольно потер переносицу, в которую пришел удар сложенными вместе кулаками. Что ж, Она всегда отличалась умением сделать больно – особенно ему. Маленький яростный зверь – и его бывший учитель – который где-то сейчас бороздит просторы Галактики. Единственная, которой он так и смог нанести решающего удара. Но может, дело только в том что у него не было такого приказа?

Меж тем гонщики пошли на второй круг. Он чувствовал приближение выбранного кара, и это отвлекло от мыслей. Озай поднял взгляд на табло, где отражались показатели времени, и уверенно представил перед глазами эту машину. Скользнул незримой тенью вдоль оси корпуса до соединительных шлангов. Дернулся на бешеной скорости один болт. Второй. Пошла трещина меж ними по металлическому кольцу держателя. Один… два… три… четыре… пять.
Отлетает шланг, и топливо летит прямо на крутящий элемент, нагретый до предела. Одна искра и кар подлетает в воздух. Он слышит, как орет трибуна. Как людская и нелюдская волна неистово трясет воздух, потом что и без таблоидов виден огненный шар, взлетающий в черном облаке дыма на горизонте вторых ворот. Еще один кар, идущий следом, не успевает увернуться от обломком. И еще один выбывший, врезавшись в землю. Но пророк не улыбается уже, слишком велика концентрация для управления телекинезом на таких скоростях слежения. Он сидит, откинувшись и смакует еще один бокал.
- А что вы любите, кроме незабываемых зрелищ? – подлив вина и твилечка, светски вопрошает граф. Он реагирует так, как завсегдаи гонок. Которые знают, что смерти на трассе - дело обычное.

Отредактировано Ozay Keto (2017-02-24 14:51:44)

Темный многозначительно хмыкнул. Конечно он знал, что барон никоим образом не трогал подопечную. Лайнел слишком боялся свирепого нрава Кето, даже не зная кто он такой на самом деле – и речь сейчас о пророках.  Но он знал отца Озая, имея все шансы предполагать, что сын унаследовал бешеный темперамент когда дело касалось невыполнения приказов. А Кето четким языком сказал – никакого секса. Ни в какой форме. Он приобретал данную особь для работы, тонкой, филигранной, которую способен выполнить не каждый агент-мужчина. А не для потакания похоти барона. И указания на случай нарушения этого пункта договора были недвусмысленными.
«Отрежу к ситховой матери…»
- Достойные увлечения, - кивнул было мужчина, поднося к губам бокал и вдруг одна фраза заставила его снова гримасничать. Только на этот раз удивление было искренним. – На кого? - он пожал плечами. – Я с радостью утолил бы ваше любопытство, если бы лишь знал о ком идет речь. Но я не знаю никого  с таким именем. – и глоток был завершен. Так легко, словно ничего не мешало. Но ум заработал с бешеной скоростью прокручивая память как голо-ленту. Он не имел большого количества знакомых, но как знать – быть может это имя ему и было незнакомо, но знакома была сама женщина. Убивая не всегда спрашиваешь имя. Она думает о ком? И почему думает в мой адрес? Возможно, это связано с ее мыслями о том, что я садист-извращенец? Она знает или слышала о какой-то женщине, погибшей в подобных руках? Ему внезапно надоело играть…
Легкое сжатье и бокал в руке разрывает на тысячи осколков. Уже тогда, когда начинает дрожать стекло отвратительной вибрацией, ты знаешь чем кончится. И ослабляешь хватку. Это защитная реакция организма, он не желает бессмысленных повреждений. Но для него бессмысленно любое нарушение целостности поверхности, вот только Озай Кето может считать иначе. И он чувствует сопротивление материала, преодолевая его  - и вибрация прерывается нарушением гармонии. Осколки тонкого стекла впиваются в кожу даже через перчатку – и вонзается в мозговой центр сигнал нейронов.
- Проклятье! – возглас досады. И разжимает тут же руку, из которой останки бокала падают на пол с мелодичным перезвоном окончательно прекращая существование свое до мелких крупиц. Он поворачивает к лицу левую руку, правой сдергивая перчатку резко и с силой, за одну секунду.  Отшвыривает ее в сторону и кривя губы выдирает два крупных куска стекла правой, все еще облаченной в перчатку. Но все это он делает, уже стоя на ногах во весь рост ибо вскочил сразу и слишком порывисто. Его собственная кровь красным вином течет из глубоких порезов, по складкам кожи как по руслу рек, но ее слишком много и вот перехлестывает через «берега», срываясь набрякнув с края ладони на пол. Вид у графа недовольный, но его можно понять.  И вот бутылка с вином перехвачена в правую ладонь и потоки менее яркого красного оттенка льются на ладонь, смывая и смешиваясь с кровью.
- Не окажите ли любезность… - он брезгливо трясет рукой, но держится так чтобы женщина не могла прикоснуться к его руке, если даже захочет, - кажется я не досмотрю заезд. И буду очень признателен, если вы навестите меня сегодня после, чтобы усладить мои уши рассказом о впечатлениях. И я с радостью заглажу этот инцидент, - он кивает на рассеченную руку, и правой протягивает визитку,- превосходным ужином, ибо повар у меня отменный, - скупая улыбка. Но его можно понять… не так ли? Трудно быть радушным, истекая кровью. Поклонившись, он развернулся и, на ходу наклонившись, подхватил откинутую перчатку с соседнего кресла. А потом удаляется быстрым шагом, держа на весу пораненную руку….
Но на развороте каблук проходится по небольшой лужице, растирая ее окончательно вместе с вином и пылью. Ему не нужны улики о себе.

Отредактировано Ozay Keto (2017-02-24 17:55:36)

Не время для сказок.
Аристократы Галактики – те еще суки. И сволочи в большинстве своем. Даже если он безумно влюблен в вас – это не гарант, что самым величественным и благородным будет обхождение. В большинстве своем лишь лицемерные потребители. Сильные мира сего, которые знают власть на вкус и ощупь. Не голословное утверждение – Кето имел тому сотни наглядных подтверждений, главное из которых его собственная семья. Саратис Кето – его отец – был человеком жестким и даже жестоким. Его мало кто любил, куда больше было ненавидящих его, презирающих, желающих самой мучительной смерти. Но Саратис Кето имел в руках такую силу, что король Ондерона откупился от него единственной «дочерью» ради того чтобы иметь род Кето на своей стороне.  Он делал только так, как хотел. Или не делал вовсе. К четырнадцати годам его сын по воле отца имел подготовку лучших бойцов королевской гвардии, был обучен управлению с тварями к которым не каждый и ныне подойдет. Саратис никогда не карал его и не истязал, просто не любил – мозаика сложилась недавно. Просто сын как две капли воды был похож на свою родную мать, которую и не знал никогда. А узнав – заклеймил предательницей, как и отец. Но речь не о том.

Сидя в своих апартаментах, методично под ярким светом занимаясь извлечением осколков из руки он уже знал, что она… не придет. В назначенный час ее не будет. Был ли он расстроен – нет, учитывая что выиграл ровно тот, на кого ставил Озай, и его мелкое тщеславие в этом вопросе вполне было компенсировано. Взяв со стола полосу тонкой мягкой белой ткани, после обработки он методично принялся перематывать ладонь. Дело сомнительной важности, Сила исцелит в момент, но все еще есть игра – и в этой игре не стоит забывать о реквизите.  Что ж…. одно звено выбыло из игры, но он уже знал кем его заменить, просто придется переводить игру на другой уровень. Придется обратится к Отис… может привлечь кого-то из связных Виджила. Время было неумолимо, он не мог позволить себя ожидание, когда нежная девичья душа соизволит до него снизойти. Очевидно, может быть и вина барона, который не скоординировал должным образом свою подопечную. Но какое до того дело Кето? Его корабль поднимается с Орд-Мантелла завтра на рассвете, не важно каков будет результат – и граф не собирался ничего отменять. Именно поэтому на запрос слуги – на Орд-Мантелле он предпочитал исключительно живую прислугу из проверенных людей, - сказал: «Ответа не будет».

Закончив свои дела, он прошел в гостиную. На ходу был снят пиджак, за ним последовали на столик запонки, комлинк, вся та мишура, которую так любят знатные господа. К закату боль в спине отступила, но он все равно недовольно размял спину несколькими гибкими и плавными, как движения ондеронской дикой кошки, движениями. Потом расстегнул рубашку, снял ботинки.  Неторопливо подошел к стене, на которой висел в ножнах подаренный клинок. Длинный. Изогнутый. Тонкий. Инкрустированный драгоценными камнями стоимостью с яхту. Бережно и почти любовно снял его с подставки, потом медленно извлек клинок из ножен любуясь блеском единственного источника света по полированной поверхности с краем остроты бритвы. Хейпанский меч впечатлял… Озай восхитился им и тогда, но больше не притрагивался, увез сюда, оставил покинутым и ему казалось, что лезвие даже потускнело от обиды. Адрия сделала ему невероятной ценности подарок…. И впервые за все это время он не убрал меч обратно, а извлек полностью. Отложил ножны. Крепко обхватил рукоять пальцами, крутанул по оси примериваясь. Резко остановил на рубящем замахе на вытянутой руке, глядя как сияет тонкая полоса металла. Воздух все еще наполнял тонкий мелодичный перезвон – «поющее», гибкое лезвие. Такой клинок почти нереально сломать, ибо он прогнется под силой позволив ей соскользнуть, загасив удар, и вернется в прежнее положение таким же смертоносным.  Какое то время он еще смотрел на лезвие продолжением своей руки и, вспомнив недавние события Ондерона, резко перетек в движение. Мягкий ковер гостиной скрывал и без того бесшумные шаги, и только всполохи отблесков от светильника на кофейном столике, яркости которого не хватало для освещения всей большой комнаты, отражались вспышками от мелькающего в темноте клинка.