Сегодня Тирия мысленно и с едким сарказмом сама себя поздравила с новосельем. В прежней камере свет всегда слегка мерцал. Тирия не обращала на это внимания, поскольку никто не собирался превращать тюремную камеру в элитный дом отдыха.
На протяжении недели и еще трех дней она, стараясь не утерять самообладания, выживала в застенках безвестной имперской каталажки. Надо сказать, что не всегда ей приходилось сталкиваться с отребьем: в тюрьму сажали любого республиканца, вставшего на пути империи и оказавшегося не в том месте и в неудачное для него время. Прямо как сама Тирия.
Периодически к ней в камеру заходили охранники с целью развлечься, но, поскольку Саркин имела несколько иное понятие о развлечениях, то они сперва зарабатывали несколько синяков сами, потом щедро возвращали их топравийке с процентами. По началу ее еще вызывали на допрос, вот только выжать из нее ничего не получалось. В минуты побоев и пыток девушка вспоминала Эндор и Дксун. Она вспоминала лицо Скауокера, концентрировалась на мысли, что  все нужно как-то исправить, что Хороший человек не может так просто превратиться в монстра. В конце-концов он хотя и негативно, но отреагировал на ее слова перед арестом. Значит ее слова попали в точку, иначе не было бы столь бурной реакции. Она жалела, что когда-то дурно отзывалась о его отце, но ведь она на самом деле думала то, о чем говорила. Иначе она лицемерно солгала бы Люку, а врать ему она не хотела ни в каком виде.
В в такие моменты, концентрируясь на цели внутри себя она как-будто отрешалась от боли почти не чувствовала ее. Тюремщиков отсутствие реакции злило еще больше, но сделать ничего они не могли. Чем сильнее ей доставалось, тем сильнее Саркин хотелось осуществить свое намерение вырваться отсюда и найти способ помочь Люку. Это приводило к тому, что даже в камере она сидела словно отключившись от действительности.
Конечно, она переживала за ребят из своей эскадрильи. Наверняка они ее искали на Дксуне. Возможно, по ней уже составили некролог, а может ограничились записью в деле "пропала без вести". Но топравийка верила, что у Призраков все будет хорошо и без нее.
Ее погружение в себя, одиночество и сосредоточенность словно бы играли с ней в жутковатые игры: она порой ощущала что в камере кто-то есть, ощущала его страх, боль и даже безумную злобу. Но в камере она была одна. Возвращающиеся ощущения сильно давили на девушку, но почему-то она не отталкивала их. Это было ново для нее и она даже пыталась составить образ "соседа". Ей все больше казалось, что это был не один человек. И именно "был". Она стала понимать, что через эту камеру прошло множество заключенных и их эмоции как бы впечатались в эти темные стены.
И вот вчера утром ее выволокли из привычного помещения и сунули в транспортный корабль. По дороге ей ничего никто не говорил, кроме коротких приказов вроде "стоять" или "руки за голову". Куда ее повезли она не поняла, но когда ее вывели из челнока, ей показалось, что это место еще более мрачное, чем прежняя тюрьма.
Людей здесь было меньше. Заключенных вообще не видно, только охрану и офицеров в какой-то необычной форме.
Новая камера была чище и лучше освещена. Вот только ощущения были более мрачными. Чувство одиночества наваливалось безысходностью. Саркин сидела на узкой лежанке и теребила потрепанную робу, которую с прошлого места пребывания она не сменила. Местами в пятнах грязи и крови, одежда как будто подчеркивала чужеродность девушки в этом месте.
Зачем ее перевели Тирия не знала, но ее мучили дурные предчувствия. Потрогав свежие синяки на скуле она мысленно повторила, что на все воля Силы. Если все складывается так, то так и нужно.

Воздух как будто стал гуще и тяжелее.  Им было сложно дышать, и он обжигал холодом, как жидкий азот. Заключенная съежилась и как-то взгляд сразу упал на дверь в ожидании кого-то. Ожидание оправдалось: дверь отъехала в сторону и на пороге возникла темная фигура. Почему-то Тирия не сомневалась в личности того, кто к ней явился и не удивилась, когда тот снял капюшон.
Лицо Скайуокера было бесстрастным, но девушка помнила выражение гнева на нем в гробнице Надда. Что касалось самой Тирии: ее эмоции выгорели в тюрьме. И хотя на нее давило темное присутствие, она смотрела на Люка так же безучастно. Она не ждала освобождения. Надежда, едва загоревшаяся в ее глазах, при виде желтых глаз ситха потухла. Сперва ей не хотелось ничего говорить, поскольку было непонятно для чего был задан вопрос. Но потом она встала с сиденья и выпрямилась, глядя в лицо Люка как тогда на Эндоре: смело и прямо. Спина при этом напомнила о добром десятке синяков на лопатках и вдоль позвоночника, но к подобной боли Тирия привыкла настолько, что ограничилась мысленным замечанием о том, что синяки пока не прошли.
- Истерика? Это не для меня. В тот раз мне пришлось кричать, чтобы ты услышал. И ты услышал. Я рада видеть тебя, хотя за встречу мне пришлось заплатить долгой отсидкой. Сейчас мало кто в галактике может похвастаться такой привилегией. Спасибо, что не забыл обо мне. Я не совсем понимаю, чего ты хочешь сейчас от меня. Меня никто не обучал. Я не умею ворочать камни и общаться телепатически. Все что мне дала Сила: ощущение чужих страданий вокруг, пока я была в тюрьме. Как ты и говорил когда-то Сила вела меня, вот только куда и зачем? Пока что она привела меня сюда, чтобы я могла увидеть тебя. И я ей доверяю.
Тирия не смогла сдержаться и все же теплота отразилась в ее глазах. Она словно смотрела сквозь глаза Скайуокера и видела его прежним. На губах проскользнула улыбка, но ее практически не было видно из-за некоторой припухлости на лице справа. Ее не заботит внешний вид, она только смотрела на бывшего джедая.

Тирия следила взглядом за Скайуокером, когда он обходил ее, пока он не зашел ей за спину. Головы поворачивать она не стала: ничего нового она бы все равно не увидела, а ощущения и слова значили куда больше. Разговоры о поражении Республики ее нисколько не радовали. Она готова была сейчас же выскочить отсюда и усесться в кабину "крестокрыла", чтобы со своими друзьями дать опор Империи. Только она была все же в заключении и выскочить не получится.
Следующие слова удивили девушку донельзя: он говорил об организации побега. Да еще и о свержении Палпатина. В какой-то момент ее душа возликовала.
"Он против Императора! Он хочет помочь Республике. Просто Император его запутал, но не сломал. Я знала!"
И все же многое ей было непонятно. Она не смогла бы  где-то скрываться, оставив своих товарищей на растерзание возродившемуся ситху. Даже если официально ее похоронили, она не сможет оставаться в стороне.
- Но... Почему ты не отпустил меня на Дксуне? У тебя была возможность, но ты этого не сделал. Я бы согласилась встретиться с тобой в любое время. Ведь... Ты знаешь, что я отношусь к тебе как к другу. Что бы о тебе ни говорили. Ты перешел на Темную сторону, но ведь ты не уверен, что она поможет тебе победить Палпатина! Может, тебе нужна помощь других джедаев? Я не смогу найти себе учителя... Боюсь, что остальные так же не верят в мои способности.
Она резко развернулась к Люку, стоявшему к ней спиной. Казалось, что на его плечах лежит груз всей галактики, а тьма вокруг - тень от нее. Как и в прошлый раз, приходила на ум мысль, что он взвалил на себя непосильную ношу.
- Если с Палпатином не справишься ты, то как с ним справлюсь я? Я не могу принять Темную Сторону. Владыка Тьмы уничтожил мою семью. Я не хочу стать подобной ему и предать память рода. Я хочу помочь тебе, Люк, хотя ты и не примешь сейчас моей помощи. Почему ты сейчас не можешь выступить против Императора? Почему не позовешь на помощь других джедаев? Палпатин силен, но не всемогущ. Должен быть способ его одолеть. Слабое место. Оно есть у всех, а у тех, кто постоянно на виду тем более.
В голосе Тирии послышалась некоторая горячность. Она верила в Скайуокера даже сейчас. И ей хотелось уничтожить Императора, который столь ужасно изменил джедая. Он не просто заставил Люка пасть на Темную сторону. Он лишал путеводной звезды весь Орден, а так же таких как она, которые только надеялись обрести знание Силы. Палпатин этим деморализовывал своего противника. Расчет был верным: он убивал двух туков одним выстрелом.
- Ты не справишься один, - тихо добавила она.

Тяжело было выслушивать все, что говорил Люк. Он не лгал ей, и говорил то, что думал и от этого было только тяжелее. Когда человек меняет местонахождения, даже присягу - одно, но когда он начинает мыслить по-другому - совсем иное. Его поступок был результатом отчаяния. Он не смог справиться с врагом и смирился с тем, что придется все изменить.
Тому кто отчаялся нужно только одно - надежда. Надежда способна разрушить любую тьму, сделать сильнее. Но она должна появиться и слов тут может быть мало. Люк был намного сильнее ее в силе. Хотя сравнение тут вообще было неуместно. И все же у него не было надежды, а у нее была. Она продолжала смотреть в светящиеся желтые глаза.  Эти глаза напоминали растекающуюся лаву вулкана. Вот только лава не останавливается ни перед чем на своем пути, а Люк был сейчас бессилен перед Палпатином.
"Нет, не бессилен. Ему нужна моя помощь и он об этом сказал. Он еще борется, хотя не видит какова конечная цель. Сможет ли он после свержения императора вернуться на светлую сторону? Не станет ли он хуже самого Палпатина от этого? Если он возгордится победой и примется всех ровнять под себя? Я должна найти выход."
Скайуокер давал ей возможность выйти на волю. Упускать такой случай было бы бессмысленно. Упрямство ради упрямства было не в ее духе. В тюрьме ей ничего не светило, только попасться под руку императору и тогда ей однозначно пришлось бы или сдаться на милость ситхов или умереть. Уже на свободе можно было подумать как выкарабкаться из этой ситуации и помочь Люку. Она не могла воспринимать его как врага на какой бы он стороне ни находился. Возможно, она видела в нем то, чего не видел он сам. Говорят, что человек жив памятью: в таком случае рыцарь-джедай Люк Скайуокер не умрет никогда.
Аура Тьмы вокруг Люка создавала отталкивающий кокон, разрушая саму мысль, чтобы приблизиться к адепту Тьмы. Тирия продолжала стоять напротив него, не опуская взгляда и не теряя решимости.
- Хорошо, Люк. Я найду способ помочь. Если надо переверну всю Галактику. Но запомни: ты не будешь один. Я обещала тебе когда-то что помогу тебе, если ты попросишь и я сдержу обещание. Но не проси перейти меня на темную Сторону. Если даже Силе будет угодно и я перейду, то... Я не хочу чтобы это было по твоей вине. Конечно ты уже натворил немало дел, но я не хочу чтобы еще и это отяготило твою душу. Ни мой выбор, ни моя смерть не должны быть виной кого-то другого. И тем более твоей.
Она вздохнула, осознавая свое положение. Что можно сделать со своей свободой в таком случае? Кто сможет вообще ей помочь, когда она будет противостоять столь мощному противнику? Открытое столкновение тут не выход. Целая армия ничего не сможет противопоставить сейчас возрожденному Дарту Сидиусу. Существует ли хоть кто-то кто знает выход? Саркин предстояло это выяснить. Она могла лишь делать попытки снова и снова, пока будут силы. Потому что она не могла иначе. Потому что обещала Скайуокеру и он, вопреки всему, на нее надеялся. Даже если сам так не думал.